Татьяна Козырева - Девушка на обочине Страница 38

На следующий день поехали в Новосиб. Там огромный аэропорт Толмачёво, где есть всё. Кроме попутных бортов на сегодня! Большой грузовик улетел утром, а мы не знали. Покрутились мы, изучили расположение дырок в заборе — на будущее. Выяснили, как трудно пробраться к пассажирским самолётам: четыре слоя охраны нужно миновать. Дюшка купила билет и улетела, её родственники уехали домой. А я решила пробовать дальше и вписалась у вояк в казарме. Весь следующий день протусовалась с вояками, общаться с ними было скучно: не отягощены они интеллектом. Раз в сутки, в полдень, проводилось совещание, на котором решали, кому давать вылет. У военных стоял под погрузкой один борт, но в этот день ему вылета не дали. А на следующий день ожидался какой-то патриотический праздник, обещали всем выдать пайку водки. Мне такая перспектива не понравилась, солдатики и так уже вели себя чересчур фривольно. Я распрощалась и ушла на трассу. Уж там-то попутные машины были всегда.

ПОПРОСИТЬ ПРОЩЕНИЯ У ДУХОВ МЕСТНОСТИ

пос. Тура — аэропорт «Емельяново», Красноярск

Зимой 2000 года мы в составе экспедиции АВП путешествовали по Эвенкии. Мы — это я, Полина Кулешова, которая вернулась домой только через пять лет женой своего попутчика Кости, и Сергей Березницкий, который потом пропал без вести в Афгане. В столицу республики, посёлок Туру, мы с Сергеем приехали уже без Полины и на месяц позже других участников экспедиции, поэтому морозов в 50° уже не застали. Хотя в Ванаваре при -40° из бани в снег ныряли.

По дороге мы пытались улетучиться из разных посёлков, но ни разу не получилось. То перед самым вылетом образовывался срочный груз, то вертолётчики называли нам точное время, а сами улетали на час раньше — не понос, так золотуха. Мы поняли, что лётчикам, в отличие от скучающих водителей, попутчики не требуются, и если есть возможность отмазаться от пассажиров, она всегда используется.

Мы не спешили, почти в каждом посёлке залипали на недельку, пропитывались северным духом. В результате в Туре отметили 8-е марта и, глядя на капель за окном, вдруг поняли, что зимники-то со дня на день могут встать! Так мы и залетуем где-нибудь на полдороги. А в Москве хоть и не срочные, но всё же дела дожидаются. Оставалось одно — эвакуироваться по воздуху.

Во всей Эвенкии есть ровно 14 км асфальтовых дорог. Это дорога из Туры к аэропорту «Горный». Под снегом асфальта не видно, но дорога была накатанной: каждый день прилетало и улетало по 1–2 борта. Грузовых среди них почти не было, все административные или рейсовые пассажирские. А военных в той глуши просто нет. Есть же на Земле места, где нет военных!

Сначала мы пробовали договариваться с администрацией, которую Серёжа фамильярно именовал «админкой». Ведь губернатор Эвенкии здоровался с нами за руку и разрешал пользоваться интернетом у своих секретарш. Но тут что-то резко изменилось: даже губернаторские джипы нас не подвозили в сторону аэропорта. Мы подкараулили вечером господина Золотарёва и спросили в лоб: что за дела? Он ответил: раз вы автостопщики, выбирайтесь самостоятельно. Что же, резонно.

Мы переписали все телефоны — благо, их немного, а справочники есть везде — и несколько раз в сутки звонили в дирекцию авиапредприятия и начальнику перевозок. Удостоверившись, что кому-то дают посадку или вылет, мы подхватывали рюкзаки и бежали на асфальтовую трассу. К самолёту всегда подтягивались разнообразные машины, обычно около десятка или больше, и кто-то из них нас обязательно подвозил. Но охрана лётного поля быстро просекла фишку и стала на нас охотиться. Нас отлавливали быстрее, чем мы успевали отловить командира экипажа. Командовала охраной стервозная тётка, которую никак не удавалось уломать. А сами охранники нам сочувствовали.

Тогда мы оккупировали гостиницу для лётчиков под неофициальным названием «Женские слёзы». А официальное название было какое-то детсадовское, вроде «Ромашки». Выглядело всё классически-романтично: «кожаные куртки, брошенные в угол» и далее по тексту. Там мы бухали с летёхами несколько дней, а ночевать возвращались в наш любимый краеведческий музей. Ходили пешком: Тура — посёлок маленький, даром что столица. Один командир экипажа по пьяни дал честное слово офицера, что завтра же нас заберёт. Мы обрадовались, но не успокоились — и правильно: к нему на борт подсадили каких-то официальных лиц из админки, и губернатор лично запретил брать левых пассажиров. Можно его понять: мы-то улетим, а ему тут политику делать. Командир был мрачнее тучи, но ослушаться приказа не мог.

Параллельно мы, конечно, занимались другими делами. Заходили в гости к отшельнику в его «Тупик Воленс-Ноленс», посещали редакцию газеты «Эвенкийская жизнь» в ожидании номера с нашим интервью, зашли к геологам, которые подогнали мне огромные оленьи рога, к фотографу ходили и так далее. Кто-то присоветовал посетить святое место и попросить удачи у духов.

По дороге к аэропорту есть специальное капище — обо. Туда нужно идти пешком. Стоят несколько жердей в форме чума, большие оленьи рога на неком дощатом сооружении, рядом по четырём углам квадрата прибиты части рогов, и в этом квадрате лежат остатки жертвоприношений: еда и свечки. Лавочка рядом, всё цивильно.

Сергей сначала присобачил на каркас тент от своей палатки и стал фоткать — по приколу. А я встала в сторонке и попробовала к духам обратиться. Захотелось мне попросить у них прощения за наше хамство и невежество и за ссоры наши глупые. Смотрю — Серёга тент стянул и тоже как-то посерьёзнел. Постояли мы с полчасика, помедитировали.

И на следующий день улетели!

Ну, мы к этому и материальные усилия приложили. Вписались уже в диспетчерскую аэропорта, переночевали там, всех диспетчеров к себе расположили. Они запрашивали принимающую сторону, договаривались со знакомыми, чтобы мы не были неожиданностью. Сначала думали, будет принимать аэропорт «Емельяново» в Красноярске, с ним договориться было сложнее. Но приняла в итоге «Черемшанка», она либеральнее. В этот день тот экипаж, командир которого нам наобещал с три короба, вёл пассажирский борт. Мы этого командира поймали, когда он бумаги подписывал, припомнили ему слово офицера. Говорим: все диспетчеры за нас. Он нас и посадил…

У «Як-40» есть одно откидное сиденье, на него усадили меня. А Березницкого — на рюкзак в проходе. Рога тщательно замотали бинтами, чтобы они никого не забодали. С нами летела парочка знакомых корреспондентов с материка, им очень хотелось дать горячий материал, но командир экипажа просил его не палить. Не палю и я, хотя контакты его остались.