Иоганн Висс - Новый швейцарский Робинзон Страница 39

Пока они были заняты этой работой, стая обезьян, пробравшись в наше жилище, привела его в такой беспорядок, что дети должны были прибирать вещи, по крайней мере, целый час.

Фриц поймал птицу, которую я признал за малабарского орла. Мне припомнилось из прежнего чтения, что эта птица воспитывается довольно легко, и я уговорил Фрица поберечь своего пленника, которого он мог воспитать, как в былые времена обучали соколов. Вслед за тем Эрнест начал излагать все, что знал о соколиной охоте, любимой забаве средневековых рыцарей. Было решено учить Фрицева орла такой охоте.

Когда любопытство той и другой стороны было удовлетворено, мы зажгли костер из зеленых ветвей, густой дым которого высушил принесенные нами и повешенные над костром куски мяса.

Молодой буйвол, которого жена моя накормила картофелем с молоком, стал до того смирен, что был помещен вместе с нашей коровой.

Ужин прошел очень весело. Для безопасности в течение ночи были приняты те же предосторожности, как и накануне, и наши постели из мха доставили нам прекрасный сон. На другой день, после завтрака, я хотел подать знак к походу; но дети заявили другое намерение.

— Друг мой, — сказала жена, — нам не хотелось бы бросать сваленного вчера дерева. Эрнест утверждает, что сердцевина этого дерева — саго, и, сознаюсь, если наш маленький ученый не ошибся, то меня очень порадовал бы запас этой здоровой и приятной пищи.

Я осмотрел дерево и уверился, что Эрнест сказал правду. Но чтобы добыть саго, предстояло расщепить этот ствол, длиной, по крайнем мере, в пятьдесят футов, что было не легко. Тем не менее я объявил собравшейся семье, что мы займемся приготовлением саго.

Чтобы расщепить дерево, мы должны были употребить неимоверные усилия. Наконец, дело было исполнено при помощи вбитых в ствол клиньев. Во время этой трудной работы мне пришла мысль сделать из двух половин ствола желоба для проведения из ручья Шакала воды, необходимой для поливки нашего огорода.

Один из концов дерева был выдолблен, чтобы служить корытом для промывки сердцевины. Мы положили в него вынутую сердцевину, полили ее водой, и двое детей, засучив рукава, принялись тщательно месить это тесто. Когда оно показалось мне достаточно густым, я привязал к одному концу корыта терку и стал давить тесто на этот конец. Из дырочек терки стали падать мучнистые крупинки, которые мы, собрав на полотно, выставили сушиться на солнце.

Мне вздумалось изготовить и вермишель. Для этого пришлось только сделать тесто погуще и надавливать его на терку безостановочно. Из дырочек терки стали виться и падать на полотно тоненькие нити.

На другой день, с восходом солнца, мы отправились к Соколиному Гнезду. В телегу были впряжены корова и буйвол, и мы не могли нарадоваться покорности буйвола. Выбранная нами дорога привела нас к мешкам с ягодами восковника; кроме того, и тыквы, оставленные нами под резиновыми деревьями, оказались полными их соком.

При проходе через маленький лес гуявника наши собаки несколько раз бросались с лаем в чащу, но тотчас же возвращались. Думая, что в лесу скрывается какой-либо хищный зверь, мы окружили чащу, держа ружья наготове. Жак, который почти лег на землю, чтобы различить причину этой тревоги, вдруг вскричал:

— Вот на! это наша свинья! она поросилась!

Восклицанию ответило хорошо знакомое нам хрюканье, вовсе не страшное, и вызвало взрыв общего смеха.

Бедное животное кормило шесть хорошеньких поросят, рожденных дней пять или шесть тому назад.

Обсудив, что нам делать со всеми этими маленькими животными, мы порешили взять только двух из них, а остальных оставить в лесу, чтобы они расплодились.

Приход наш к Соколиному Гнезду был настоящим празднеством. Особенное удовольствие доставили нам наши домашние животные, которые ласкались к нам и, казалось, сильно радовались нашему возвращению.

Буйвол и шакал были привязаны к деревьям, в ожидании, что привычка сделает их смирными и покорными. Орел Фрица был также привязан; но сын мой необдуманно снял с глаз его повязку. Птица тотчас же начала бить направо и налево своими когтями и клювом, и сидевший вблизи попугайчик был в минуту растерзан.

Увидев кровавые клочья своего маленького питомца, Фриц сильно рассердился и готовился казнить убийцу смертью.

— Лучше отдай его мне, — попросил Эрнест, — я укрощу его, я знаю чем.

— Нет, — возразил Фриц: — я поймал его и оставлю себе. Лучше скажи мне твой способ.

— В таком случае, — ответил Эрнест, — орел при тебе, способ при мне.

Я был вынужден вмешаться в спор.

— Отчего, — сказал я Фрицу, — требуешь ты, чтобы Эрнест сообщил тебе свою тайну без всякого вознаграждения?

Состоялась сделка. Фриц уступил Эрнесту обезьянку, а тот указал ему способ усмирить и приручить орла.

Средство это, весьма простое, состояло в том, чтобы пускать в ноздри животного табачный дым, который должен был одурманить птицу и тем укротить ее.

Сначала Фриц не хотел верить действительности этого средства и даже намеревался взять назад обезьянку, но я посоветовал ему не решать дела, не проведя опыта.

Эрнест принес трубку и табак, найденные нами на корабле, и стал курить над головой орла, который от первых же струек дыма совершенно притих. Мало-помалу он ослаб, зашатался и стал совершенно неподвижен.

Фриц, считая его мертвым, уже раскаивался в том, что дозволил произвести этот опыт; но столбняк вскоре прошел и птица стала настолько же смирной и покорной, насколько прежде была дикой и злой.

Чтобы окончательно приручить орла, не пришлось даже часто повторять этот прием, который был неприятен и Эрнесту.

На следующее утро мы отправились втыкать привезенные нами бамбуковые трости подле наших молодых плодовых деревьев.

Мы наложили на тележку, кроме бамбуковых тростей, изрядный запас сахарных и длинный, заостренный железный шест, которым можно было делать углубления у корней деревьев. Оставшихся дома жену и Франсуа мы попросили приготовить нам обед из пальмовой капусты и саго.

Так как легко нагруженную тележку могла везти одна корова, то буйвол был оставлен в стойле: мне не хотелось употреблять его в работу, пока не заживет его рана в ноздрях.

Подпорки оказались крайне необходимыми, потому что все наши деревья были повалены ветром, дувшим на прибрежьи в продолжение предшествовавших дней. Пока мы поднимали молодые стволы и прикрепляли их к бамбуковым тростям, которые должны были служить им опорой, дети засыпали меня вопросами относительно земледелия, огородничества и садоводства. Я отвечал как умел. Я желал бы знать все, чтобы быть в состоянии передать все этим бедным детям!