Галина Навлицкая - Осака Страница 39

Однако в не меньшей степени процветанию Осака способствовали также и торговцы — «денежные кошельки» (так называли здесь энергичных, оборотистых купцов-оптовиков, не только державших в своих руках нити торговли всего Кансая, но и успешно действовавших во многих районах страны).

Ремесленники и торговцы составляли значительный слой городского населения. Их представители, активные, жизнедеятельные люди, внесли совершенно иную окраску в жизнь средневекового японского города. Вкусы, требования и идеалы этих молодых социальных сил легли в основу формирования новой городской культуры. Культура горожан, тесно связанная с интересами народа и отражающая их, была гораздо демократичнее и охватывала более широкий круг населения страны, нежели утонченно-рафинированная культура привилегированных классов предшествующих веков. Ее создателями стали образованные мещане, вчерашнее самурайство, деклассированное, разорявшееся, активно пополнявшее ряды интеллигенции (писателей, художников, поэтов). Именно эта социальная прослойка японского общества, отражая мировоззрение шумного, жизнелюбивого мира горожан, создавала новое, разнообразное по формам искусство. Наиболее плодотворным периодом, «золотой эрой» расцвета искусств стали годы, называемые в истории Японии Гэнроку (1688–1703). Мир укиё, в буддийской терминологии «суетный, бренный мир» шумных городов и сельской идиллии, словно в зеркале отразился в пестрых разнообразных жанрах — в живописи, цветной гравюре по дереву, прозе, поэзии и драме, прикладном искусстве.

Осака сыграл значительную роль в развитии этой городской культуры — «культуры третьего сословия». Осака подарил Японии поэта Нисияма Соин, известных творцов баллад в жанре дзёрури для театра кукол Кино Кайон, Такэда Идзумо, автора многотомной истории этого периода Кусама Наоката (Коноикэ Исукэ). К величайшим достижениям литературы этого периода относят новеллы Ихара Сайкаку, лирическую поэзию Басё, драмы Тикамацу Мондзаэмона. И два из этих трех великих имен эпохи Гэнроку прочно связаны с Осака.

В современном Осака (улица Уэхо-мати), возле буддийского храма Сэйгандзи, на скромной могиле Ихара Сайкаку надгробие — четырехугольник из серого камня с выразительной надписью: «Выдающийся мудрец Сайкаку». Ихара Сайкаку — прекрасный мастер короткой новеллы, восторженно принятой современниками. Спустя столетие его книги были запрещены правительством за «безнравственность». В своих произведениях Сайкаку увековечил специфическую атмосферу города, донес его живое дыхание, наполнив свои повести и новеллы удивительно колоритными и жизненными персонажами. Порой кажется, будто они только что покинули покои богатых резиденций, выбрались из шумной рыночной толпы или оказались на пустынной улице после времяпрепровождения в «веселых заведениях». Сайкаку писал о нравах и обычаях горожан, о психологии купца, самурая и простолюдина, о трагической судьбе женщины — самого бесправного существа в феодальной Японии.

Однако жизнь горожанина отражалась не только в поэтических строках хокку (трехстишия) или в своеобразной миниатюрной скульптуре — нэцкэ. Пожалуй, особенно прославился средневековый Осака театральными подмостками, активной жизнью десятков театров, в том числе известного на всю Японию театра кукол — Дзёрури. Театральные кварталы в Осака, Киото, Эдо собирали тысячи зрителей. Расцвет театрального искусства в XVII–XVIII вв. не был новым или неожиданно возникшим явлением.

Театральная культура Японии имеет древние корни и восходит к народным обрядовым песням и пляскам, ритуальным песнопениям норито и представлениям в синтоистских храмах. Еще в XIV в. возник театр Но. По своему сценическому действию и тематике это была лирико-музыкальная драма. Слова и жесты, музыка и танцы в течение длительного времени настолько гармонично и настолько тщательно соединялись и отшлифовывались, что уже в XVII в. в своем совершенстве театр как бы приблизился к пределу, застыв на достигнутом — высочайшей степени совершенства актерского мастерства, умении уравновесить все компоненты спектакля, превратившиеся в незыблемую традиционность, в классику, сохраняемую театром до сегодняшнего дня.

Конечно, красочная зрелищность театра Но с ее пышной торжественностью одежд, с драгоценными, переходящими из поколения в поколение, уникального скульптурного мастерства масками, с мелодичным речитативом «высокородных» персонажей, героев, богов, духов, князей и красавиц, с предельно отработанной условностью была рассчитана на восприятие избранных, на утонченный вкус знати. И тем не менее театр Но оказал огромное влияние на литературу и театральное искусство в целом, в особенности на Кабуки и Дзёрури. Недаром некоторые японские искусствоведы считают театр Но отцом Дзёрури. Свидетельством явного, непосредственного заимствования из поэтических средств театра Но и в Кабуки, и в Дзёрури является митиюки — лирическое описание обязательного для каждой драмы путешествия, странствия по дорогам.

Дзёрури, театр простолюдина, детище средневекового города, был создан бродячими актерами, сказителями и кукольниками. Сначала сказы сопровождались аккомпанементом на трехструнном музыкальном инструменте — сямисэне, затем к рассказчику присоединились куклы, и дзёрури-катари («певец-рассказчик») начал отшлифовывать искусство напевного сказа, мастерство мгновенного по ходу действия перевоплощения. Мелодичным, нежным голосом, дрожащим от слез, он повествовал о горестях молоденькой служанки:

О радуга скорбей!О слезы тысячи печалей!О слезы красные и голубые,Бегущие из безутешных глаз…[28]

И уже через минуту новый образ и совсем новый тембр — рассказ о нелегкой жизненной стезе воина:

Ты знаешь сам, для самураяПоследний долг и выход —Харакири.[29]

Дзёрури-катари как бы воедино соединяли мастерство актеров-кукловодов, редкую художественную выразительность образа, создаваемого куклой, и виртуозность актера-сказителя. Куклы, играющие в дзёрури, большие, в две трети человеческого роста (не менее полутора метров). На них были яркие богатые одежды и дорогие украшения. Целая система технических ухищрений позволяла им кланяться, двигаться по сцене, поднимать руки и даже сгибать суставы пальцев, плакать и двигать бровями, открывать и закрывать рот и глаза, смеяться. В маске обычно искусно соединялись реалистичность и условность с несколько гротескным выделением черт персонажа, шаржированием. Маски героев-любовников — само изящество. Героиня всегда грустна, у нее нежный, точно серебряный колокольчик, голос.