Жозеф Рони-старший - Борьба за огонь. Пещерный лев Страница 4

Воины радостными возгласами приветствовали воду, оранжевую от заходящего солнца. У водопоя уже теснились сухопарые сайги, маленькие коренастые лошадки, дикие ослы с тонкими копытами, муфлоны с бородатыми мордами, несколько козочек, хрупких, как осенние листья; отдельно от них стоял старый олень, на лбу которого росло как будто целое дерево. Но из них один только кабан утолял свою жажду, не торопясь, без страха, остальные животные пили, навострив уши, готовые каждую секунду пуститься в бегство. «Слабые должны жить в постоянном страхе»- так гласил закон первобытной жизни.

Вдруг головы животных повернулись в одну сторону. Это произошло быстро и вызвало замешательство. Через мгновенье — лошади, олени, дикие козы, муфлоны уже бежали на запад под ливнем алых лучей. Один только кабан остался на месте; он стоял, вращая своими кровавыми маленькими глазами в шелковистых ресницах. Появилась стая крупных волков, на высоких ногах, с большою пастью, с близко посаженными желтыми глазами. Уламры схватились за рогатины и дротики. Кабан оскалил свои искривленные клыки и неистово заревел. Волки своими острыми глазами и тонкими ноздрями измерили силу врага и, сочтя его опасным, бросились в погоню за убегавшими животными.

Их уход принес успокоение, и уламры, утолив жажду, стали совещаться. Надвигались сумерки; солнце опускалось за скалы, продолжать путь было уже поздно. Где же искать ночлега?

— Зубры подходят! — сказал Нао. Он посмотрел на западный перевал. Все трое прислушались, затем легли на землю.

— Это не зубры! — прошептал Гав.

— Это мамонты! — сказал Нао.

Уламры поспешно обследовали местность. Между базальтовым холмом и стеной из красного порфира с довольно широким выступом, по которому легко мог пройти крупный зверь, протекала река. Уламры взобрались на гору. Во мраке каменной бездны бурлила вода; над пропастью горизонтально вытянулись деревья, сломанные обвалами или собственной тяжестью, иные из них поднимались из глубины ущелья, очень тонкие и высокие. Вся энергия их ушла на то, чтобы дотянуть пучок листьев к бледному свету; обросшие мохом, обвитые лианами, изъеденные грибками, они выказывали ненарушимое долготерпенье побежденных.

Нам первый увидел пещеру. Низкая, не очень глубокая, неправильной формы. Уламры сначала долго и пристально ее разглядывали. Затем Нао, пригнув голову к земле, расширив ноздри, вошел в нее, опередив своих товарищей. В пещере валялись скелеты с кусками кожи, рога, челюсти. Очевидно, хозяин пещеры был сильный и грозный охотник. Нао старался уловить его запах.

— Это пещера серого медведя, — заявил он. — Прошло больше одного новолуния, как она опустела.

Нам и Гав еще не знали этого чудовищного животного, — уламры кочевали в местах, где водились тигры, львы, зубры, даже мамонты, но серый медведь попадался редко. Нао встречал его во время своих дальних странствий, он знал его слепую, как у носорога, жестокость и силу, почти равную силе льва-великана, его чудовищную неустрашимость. Возможно, что медведь покинул пещеру совсем или переселился лишь на короткое время, быть может, с ним приключилось какое-нибудь несчастье. Уверенный, что животное не придет этой ночью, Нао решил занять его жилище. В это время ужасный рев потряс скалы и пронесся по реке: пришли зубры! Их могучие голоса отдавались эхом в этом странном месте. Нао не без волнения прислушивался к реву этих огромных животных. Человек редко охотился на зубров. Быки обладали таким ростом, такой силой и ловкостью, которых потомки их уже не знали; они чувствовали свою силу и не боялись даже самых крупных хищников.

Уламры вышли из пещеры. Они были взволнованы необычайным зрелищем, их темный ум улавливал без мысли, без слов ту мужественную красоту, что таилась в глубине их собственного существа; они предчувствовали ту тревогу, что через сотни веков породит поэзию великих варваров.

Едва только уламры вышли из пещеры, как снова раздался рев, менее сильный, менее ритмичный, непохожий на рев зубров; тем не менее он возвещал о приближении животных, наиболее могучих из всех, что бродили в ту пору по земле.

В те времена мамонт был непобедим. Его появление обращало в бегство льва и тигра, лишало храбрости серого медведя. Прошли тысячелетия, прежде чем человек рискнул напасть на него. И только один носорог, слепой и глупый, осмеливался вступать с ним в бой. Мамонт был ловок, проворен, неутомим, легко лазал по горам, обладал устойчивой памятью. Его хобот схватывал и измерял предметы, его клыки рыли землю, в его жилах текла ярко-красная кровь; без сомнения, он обладал более ясным сознанием, чем, скажем, наши ручные слоны, сознание которых притуплено длительной неволей.

Вожаки зубров и мамонтов подошли к воде одновременно. Мамонты, привыкшие к тому, что им все уступают дорогу, пожелали напиться первыми. Обычно это не встречало противодействия ни со стороны бизонов, ни со стороны зубров. Однако на этот раз зубры заупрямились.

Ими предводительствовали быки, которые еще плохо знали мамонтов. Быки-предводители были гигантских размеров- самый крупный был ростом с носорога. Томимые сильной жаждой, они неудержимо стремились к воде. Завидев, что мамонты хотят пройти первыми, они пронзительно заревели, задрав кверху морды и раздувая шеи. Мамонты преградили им дорогу. Пять старых самцов выстроились в ряд, их тела возвышались, как холмы. Клыки, длиною не меньше десяти локтей, способны были проткнуть дуб, их хоботы казались черными питонами, головы — скалами, их толстая кожа походила на кору старых вязов. За ними следовало огромное стадо. Устремив свои маленькие проворные глазки на быков, мамонты рассматривали их с невозмутимым спокойствием.

Восемь зубров с неподвижными зрачками, с буграми на спине, с курчавыми, бородатыми головами, дугообразными, расходящимися рогами встряхивали густыми гривами, тяжелыми и грязными; инстинктивно они чувствовали силу врага, но рев стада возбуждал в них воинственный задор. Самый сильный из них — вожак вожаков, наклонив свои сверкающие рога, кинулся на мамонта, который стоял к нему ближе других. Мамонт, пораженный в плечо, упал на колени. Зубр продолжал бой с упорством, свойственным его роду. Преимущество было на его стороне, он крепко стоял на ногах, его острые рога были неотразимы, мамонт же мог защищаться только хоботом. Зубр был грозен своей яростью, сквозившей во всем, — в его затуманенных глазах, в дрожащем затылке, в пене на морде, в уверенных и быстрых движениях. Он стремился опрокинуть противника и распороть ему живот. Тогда победа останется за ним.

Мамонт сознавал это, он всячески старался не дать повалить себя на бок. Опасность вернула ему хладнокровие. Он ждал, чтоб зубр замедлил свои удары и тем самым дал ему подняться на ноги.

Это неожиданное нападение озадачило остальных вожаков. Четыре мамонта и семь зубров застыли в зловещем ожидании. Никто из них не решался вмешаться, они чувствовали, что им тоже угрожает опасность. Мамонты первые выказали признаки нетерпения. Самый крупный из них подошел ближе к бойцам. Тяжело дыша, он зашевелил своими перепончатыми ушами, похожими на крылья гигантских летучих мышей. В этот момент мамонт, который сражался с быком, сильно ударил хоботом по ногам противника. Зубр покачнулся. Воспользовавшись этим, мамонт поднялся с земли. Огромные животные стояли теперь друг против друга. Ярость вихрем крутилась в мозгу мамонта; громко затрубив, он поднял свой хобот и повел наступление. Его кривые клыки с такой силой отбросили зубра в сторону, что у того треснул костяк. С возрастающей яростью мамонт вспорол ему клыками живот и растоптал его внутренности, погрузив в кровь свои чудовищные ноги.

Вопль побежденного растворился в общем шуме; сражение между вожаками началось. Семь зубров и четыре мамонта ринулись друг на друга. Волнение вожаков передалось их стадам. Глухое мычание зубров смешивалось с пронзительными голосами мамонтов; ярость вздыбила огромные волны их тел. Головы, рога, хоботы и клыки смешались в общей свалке.

Вожаки целиком отдались битве. Это была огромная толчея тел, месиво из ярости и боли. При первом столкновении численное превосходство дало преимущество зубрам. Один из мамонтов был повален на землю тремя быками, второй упал замертво при обороне; но зато два других одержали быструю победу. Набросившись на противника, они стали потрошить его клыками, топтать и душить. Заметив опасность, грозящую товарищам, мамонты бросились им на помощь. Три зубра, терзавшие упавшего мамонта, были застигнуты врасплох. В один миг они были опрокинуты, двое раздавлены тяжелыми ступнями, третий обратился в бегство. Его побег увлек за собой остальных быков. Паника овладела всем стадом. Сперва это была тишина, странная неподвижность, затем стадо дрогнуло, послышался топот, похожий на шум дождя, через мгновение отступление превратилось в бегство. Зажатые в узком проходе животные бросались друг на друга, сильные опрокидывали слабых, более ловкие взбирались на спину упавших. Их кости трещали, как деревья, поваленные циклоном.