Януш Вольневич - Красочный пассат, или Странствия по островам Южных морей Страница 4

Этим видом оружия балийцы всегда владели умело. Золотой крис пустил глубокие корни в народные легенды.

В начале XI века на общественный строй балийцев стала оказывать влияние индуистская Ява. Веками смыкались культуры обоих островов. Не обошлось и без столкновений династий. Об этом, как и о балийском искусстве, можно было бы написать объемистый труд. И действительно, написано немало. Можно констатировать, что этот сплав обычаев, верований и изящных искусств складывался на протяжении веков. В то же время возникали царские роды, знать, мелкие государства.

Когда за три года до начала XVII века на Бали появились голландские корабли под командованием Корнелиуса Хаутмана, то процветавшая балийская знать встретила пришельцев весьма дружелюбно.

Идиллию этих отношений нарушило создание обуреваемой жаждой наживы могущественной Ост-Индской компании. Началась длительная борьба между голландскими купцами и мелкими царьками Бали.

В 1846 году старый закон, по которому балийцы имели право получать в свое распоряжение все грузы с кораблей, потерпевших крушение у их берегов, послужил предлогом для первой вооруженной интервенции голландцев на чудесный остров. Почти сорок лет спустя, после ряда более или менее крупных столкновений, голландцы захватили власть в северной части Бали.

Однако всей полноты власти над островом они добились лишь в XX веке, после сражений, которые дорого стоили, причем не только балийцам. Островитяне — воинственный народ. По традиции им предписывался пупутан, то есть обязанность сражаться не на жизнь, а на смерть. Балийские воины умело владели своими, зачастую золотыми, крисами и, несмотря на подавляющее превосходство голландцев, неоднократно наносили им немалый урон.

Во время второй мировой войны Индонезию оккупировали японцы. После их поражения страна под руководством Сукарно предотвратила возможность восстановления колониального владычества. Несмотря на все ухищрения голландцев, им пришлось расстаться со своей империей. Однако до этого на Бали еще раз пролилась кровь. Отряд патриотов под командованием нынешнего национального героя полковника Густы Нгура Раи был расстрелян с воздуха колониалистами. Имя храброго полковника присвоено ныне международному аэропорту, который находится в десяти с лишним километрах от Денпасара.

Филиппус Хартоно явился на встречу со мной с изумительной точностью, тем более похвальной, что было еще очень рано. Стальные «рысаки» умчали нас в северном направлении. Первую остановку мы сделали в Убуде, в местности, где обитает большинство балийских художников, главным образом живописцев. У моего спутника оказалось там много друзей или родственников. Не так-то просто распознать истинные связи между индонезийцами, ведь они дружелюбно относятся даже к чужим. Почти в каждом доме, куда приводил меня Филиппус, имелась целая галерея картин с традиционными сюжетами, сценами из «Рамаяны», петушиными боями. Одни местные художники следовали исключительно старым традициям, другие трактовали эти мотивы уже в манере течений, ныне господствующих в мировом искусстве. Бронзовые, золотистые тона, несколько напоминающие чем-то осень в Польше, перемешанные с резкими цветами, красочными пятнами вроде тех, что украшают стены, скажем, музея Гуггенхейма в Нью-Йорке. Художникам из Убуда легко следить за современным искусством, так как среди них живет немало европейских или американских художников. Плененные красотой острова, последние давно поселились тут (кто, впрочем, не пожелал бы обосноваться на Бали!) и, предаваясь творчеству, мало-помалу вдохновляют своих балийских коллег и при этом сами наслаждаются красотой острова.

Филиппус ведет меня от одного «художественного двора» к другому.

— Купец? — спрашивают его.

— Да нет, вартаван дари Поландия.

— А-а-а…

«Журналист! Ну что ж, тоже неплохо. Может, и не купит ничего, но хотя бы напишет» — так рассуждает иной малоимущий художник.

Вот мы и в доме Марии Тюа. Невысокая полная (дабы не сказать толстощекая) женщина ничем не напоминает стройных смуглых артисток, которых я видел во время танцев. Если судить по развешанным тут и там картинам, Мария следует традициям национального искусства. Однако она пробует счастья также и в более современном стиле. Хозяйка быстро сообразила, что имеет дело отнюдь не с большим знатоком искусства.

Я захотел ознакомиться с древним способом изготовления батиковых тканей, который требует огромного труда и, естественно, таланта. Короче говоря, этот способ состоит в раскрашивании уже готовых тканей. В основе его лежит замачивание материи в красильных растворах, обычно растительного происхождения, причем одновременно те поверхности, которые должны быть другого цвета, покрываются воском. Если узор несложен, дело обстоит относительно просто. Искусство Бали славится богатством орнаментов, поэтому бесконечное число раз приходится накладывать воск, а затем соскребать и смывать горячей водой. Ткань намачивают, затем сушат, а при нанесении более сложных орнаментов употребляют прибор (Мария даже показала мне его), именуемый кантинг. Это выдолбленная палочка с насаженной на нее колбочкой, в которую наливают жидкий воск. В результате получается нечто вроде примитивной чернильной авторучки. И вот этим простейшим орудием балийцы ухитряются создавать замечательные произведения прикладного искусства.

— Если туану угодно посмотреть мои лучшие работы, то прошу пожаловать в музей в Денпасаре, где как раз проходит выставка моих рисунков.

Я пообещал посетить выставку. Мы уже садились на мопеды, когда к нам приблизился какой-то высокий мужчина, похожий на испанца. Мария представила ему нас.

— Антонио Бланко, — пробасил американский живописец.

Его жилище поражало своим великолепием. Прекрасный дом, заполненный произведениями искусства, созданными хозяином. Чудесный террасный сад со старинными часовенками, беседками и старыми деревьями. Декоративные насаждения, каменные скамейки. Настоящий «райский уголок».

«В таких условиях работать, конечно, можно», — подумал я и с любопытством посмотрел на красивую девушку. Она оказалась дочерью хозяина и одной из лучших танцовщиц на острове, специализировавшейся в легонге.

Из беседы с ее отцом я узнал, что именно Убуд издавна является своего рода колыбелью этого танца. Здесь рождаются таланты, здесь обучают легонгу, красивейшему танцу, причем более чем десяти его вариантам (даже нескольких названий которого я был не в состоянии удержать в памяти). Мне запомнилось лишь одно: будущие танцовщицы, которым впоследствии суждено прославлять свое искусство за пределами Бали или даже Индонезии, начинают работать над собой, над отточенностью движений, уже в пятилетнем возрасте!