Игорь Зотиков - Год у американских полярников Страница 4

В итальянском «Дугласе»

На другое утро я уже сидел в длинном салоне итальянского «Дугласа». «Дуглас-8» был по тому времени современный самолёт. Он вмещал сто с лишним пассажиров. Скорость его достигала тысячи с лишним километров в час. Это был мой первый полет на иностранном самолёте. Присматриваюсь. После взлёта стюардессы куда-то исчезли и появились уже преображённые. Строгая форменная одежда заменена на домашние платья, правда чуть-чуть стилизованные, так что эмблема компании на груди или воротничке воспринимается как украшение. Предстоит длинный полет, люди устают, им надоедает смотреть на стюардессу в форме, а вот улыбающуюся красивую девушку видеть всегда приятно. Потом было много других экипажей, и я любовался и стюардессой-индианкой в сари, и японкой в кимоно.

Мы уже позавтракали, когда пришло время пристегнуть ремни перед посадкой в Бомбее. О Бомбее сказать мне нечего. Час ожидания в аэропорту. Пальмы за лётным полем. Холмистый пейзаж. Где-то рядом, но недосягаемый — знаменитый висячий сад Бомбея.

Летим дальше. Впереди Бангкок — столица Таиланда. Таиланд — это бывший Сиам. Читал у Паустовского, что там, в Бангкоке, есть кладбище, где среди густой травы стоит большой белый слон из мрамора, грустно склонив голову. А под ним надпись по-русски и по-сиамски: «Здесь лежит Маруся Весницкая — королева Сиама». Та самая гимназистка из Киева, в которую был влюблён юный Паустовский и все его товарищи и которую увёз с собой в Бангкок заезжий сиамский принц.

В Бангкоке нас встречают надменные упитанные чиновники в одежде полувоенного покроя. Очень красивые девушки из наземного обслуживания похожи на японских кинозвёзд. Ни тени раболепия перед пассажирами европейского лайнера. Скорее, наоборот, сквозит усталое равнодушие хозяина, которому надоели частые гости. Все сдают паспорта, и я сдаю свой. Пауза, удивлённый взгляд, пауза:

— Проходите…

Правда, далеко не ушли. Вылет через час, после заправки.

Жара невыносимая. Единственное спасение — стеклянный зал ожидания, где работает «айркондишн». На противоположной стороне поля, за взлётной полосой, видны грязно-зелёные, полукруглые бараки американской армии, большие грузовые самолёты. Это «Геркулесы», самолёты фирмы «Локхид», те самые, на которых мне придётся летать в Антарктиде.

Опять в воздухе. Спасение от жары только в полёте. Курс — на Сингапур. Там последняя дозаправка перед Австралией. Время бежит. Надо бы уснуть. Ведь практически не спал уже двое суток. Но жалко прозевать посадку в Сингапуре. И я не пожалел, что не спал. Мы садились в Сингапуре уже к вечеру. Внизу были сплошные облака. Мы пробили один слой, тонкий, почти прозрачный, за ним второй, третий. После каждого слоя цвет освещения менялся: становился все более жёлтым. Наконец, мы пробили последний слой, уже совсем лимонного цвета, и внизу открылась панорама сотен островов, заливов, резкая линия тёмных берегов на фоне светлой воды и наконец залитый огнями огромный город и освещённые корабли на рейде. Все в лимонном свете. Может быть, этот свет имел в виду Вертинский, когда пел о бананово-лимонном Сингапуре.

Снова короткая стоянка — заправка горючим, смена экипажа. Снова бар, соки и магазинчики, забитые японскими транзисторами. Наконец уже в темноте мы взлетели для последнего перелёта в Австралию. Сейчас, наверное, усну И тут стюардесса принесла бланки для заполнения таможенной декларации — документа, необходимого при въезде в любую страну. Там имеется ряд вопросов (разные в разных государствах), отвечая на которые вы ставите таможню в известность о ввозе в страну тех вещей, которые её интересуют. Австралийская таможня считается одной из самых строгих в мире. Вам дают сначала листок, который содержит такие вопросы: «Везёте ли Вы продукты, включая консервы?» Ответьте: «да», «нет». «Везёте ли Вы изделия из меха?» «Есть ли у Вас предметы, предназначенные для подарков другим?» И так далее.

Да — нет, да — нет… Внизу написано. «Таможня может проверить Ваш багаж. Если Вы ответили неправильно…»

Я старался отвечать правильно. И в результате почти на все вопросы анкеты ответил «Да».

Первый листок забрали и принесли второй, где надо было дать объяснения по всем вопросам, на которые вы ответили «да». Требовалось написать, какие это вещи, сколько их, сколько стоят. Но разве запомнишь, сколько меховых рукавиц или подарочных матрёшек лежит в моих шести тюках! Открыл бумажник, где лежали шесть квитанций на шесть сданных в багаж тюков, но квитанций не было. Они, наверное, выпали из паспорта где-то между Пакистаном и Австралией.

От волнения не спал всю ночь, заснул только под утро. Разбудили меня, когда самолёт уже садился в Сиднее. И вот я уже стою в очереди пассажиров. Сначала проверка паспортов и виз, потом багажа и таможенных деклараций.

Моя очередь. Предъявляю свои листочки. Один заполненный «да, да, да…». Второй пустой. Объясняю кое-как:

— Чтобы заполнить второй листок, надо открыть вещи, посмотреть. А вещи… Вот они, целая груда. Но у меня нет квитанции, чтобы их получить. Я где-то потерял квитанции…

Таможенник удивляется. — Русский? В Антарктиду? О'кей! Забирайте вещи.

И он ставит штамп «Прошёл таможню» на все тюки и чемоданы, не глядя. Гора упала с плеч.

Сидней — большой город на берегу океана. Здесь очень тёплый, почти тропический климат. Интенсивный, «американский» темп жизни, тысячи автомашин, сумчатые медведи коала в городских садах. Мы были здесь три дня год назад, а сейчас город не интересовал меня. Только вперёд, в Новую Зеландию…

Самолёт в Новую Зеландию летит через три часа. Места и «О'кей» на меня есть, груз получен, вещи сданы. Теперь осталось только сесть в самолёт. Сейчас, когда я и груз в полной сохранности ждём последнего прыжка, наступила реакция. Сразу навалилась усталость. За последние четыре дня спал дважды часа по четыре. Первый раз в Алма-Ате, второй — в Карачи. Остальное время — в воздухе или в ожидании самолётов. Зашёл в кафе выпить пепси-колы и заснул на стуле. Правда, сразу проснулся, когда стал падать. Решил ходить. Так не уснёшь. Выяснил: в аэропорту для транзитных пассажиров есть душ. Пошёл помылся, сменил рубашку, стало чуть легче.

Когда началась посадка в самолёт, я стоял одним из первых в очереди. Не помню, как садились другие люди, как производился взлёт, проснулся лишь через три часа. Разбудили, просят поднять столик. Приглашают пообедать. Внизу Тасманово море. Через час желанный Крайстчерч. Конец первого этапа моего пути.

«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА МАК-МЕРДО, СЭР»

Первые американцы

…Душа — не путешественница; мудрый человек остаётся дома, и, когда потребности или обязанности по какому-либо поводу зовут его из дома или призывают в чужие земли, он душой всегда остаётся дома и одним выражением своего лица показывает людям, что он в своих странствиях совершает миссию мудрости и добродетели и посещает города и людей, как хозяин, а не как беглый бродяга или слуга…