Луи Буссенар - Охотники за каучуком Страница 40

Наконец повязка наложена, кровь перестала течь. А так как обувь Шарля не оставляла следов, то надежда на спасение еще оставалась. Поскольку он вынужден был отказаться от борьбы, то решил уйти от врагов, а позднее, если представится случай, снова напасть на них. Шарль помчался вперед и вскоре заметил, что почва резко изменилась. Лианы все гуще опутывали деревья, появилось множество ярких цветов, густые кусты — все это возвещало близость лесной опушки.

Уже нельзя было двигаться вперед, не прорубая себе дорогу тесаком, и хотя это выдавало его врагам, выбора у смельчака не было. Главное сейчас — это уйти от преследования! Вперед!

Вдруг он выбежал на открытое место. Перед ним расстилалась обширная саванна, поросшая жесткой короткой травой, выгоревшей на солнце. Местность показалась ему знакомой. Уж не бывал ли он здесь в поисках новых пастбищ для своего скота? Вполне возможно.

Быстрый взгляд вокруг позволил сориентироваться, и Шарль снова побежал по заросшей травой равнине. Внезапно резкий пронзительный звук донесся до его уха и заставил замедлить бег. Такой свист хорошо знаком исследователям тропиков, передать его можно, произнося быстро и безостановочно звук «з». Шарль ни минуты не сомневался: это характерный звук, производимый роговыми кольцами на хвосте змеи.

Довольно неуклюжая в своих движениях и апатичная по своей природе, гремучая змея не нападает на человека, напротив, заслышав его шаги, имеет привычку скрываться. Вот почему в местности, где водятся эти змеи, рекомендуется идти медленно и осторожно, поколачивая прутом по траве, где они скрываются. Этого простого средства обычно бывает достаточно, чтобы заставить змею уйти. Но она делается просто бешеной, если даже слегка коснуться ее, когда она отдыхает. Горе тому человеку, кто задел ее на ходу или наступил на нее! В мгновение ока она свернется спиралью, приподнимет голову над кольцами и рванется, как освобожденная тугая пружина. Вся апатичность гремучки тотчас исчезает, и она ничем не уступит страшной железной змее. Укус ее почти всегда смертелен.

Шарль не выказал ни страха, ни удивления. Он только замедлил свой бег и стал легонько поколачивать траву кедровой палкой. Через несколько секунд он опять услышал свист, затем снова и скова. Эта часть саванны буквально кишела гремучими змеями. Но Шарль неустрашимо двигался вперед, не смущаясь таким опасным соседством. Он припомнил, как в детстве чернокожий наставник, старый Казимир, научил его чаровать змей и прививал[89] ему яды для того, чтобы не только обезвредить укус, но и предупредить его. Продолжала ли действовать прививка, которая периодически повторялась? Не утеряла ли она своей силы? Молодой человек в этом, похоже, не усомнился.

— Ах, — сказал себе Шарль, — будь у меня время, как было бы легко приманить этих чудовищ и повести их против негодяев преследователей! Отличное бы вышло войско!

Продолжая слегка постукивать по траве, он другой рукой поднес к губам лезвие тесака и стал наигрывать на нем странную, свистящую и очень приятную мелодию. И странное дело, вдруг на расстоянии двадцати — двадцати пяти метров зашевелилась трава, показались черные точки, затем и головы змей, которые грациозно покачивали свои лебединые шеи.

— Да! — продолжал молодой человек. — Вы любите эту странную музыку, и вас мне нечего бояться… Европеец не смог бы пройти тут и десяти шагов, а я, выросший в лесу, могу находиться в таком грозном обществе спокойно! Нет, гораздо опаснее для меня странное недомогание и чувство резкой усталости… Что бы это значило? Неужели стрела была и вправду отравлена?

Шарль еще с четверть часа продолжал свою музыку и заметил, что змей становилось все меньше и меньше. Вскоре они исчезли совсем, к большому его облегчению. Но недомогание молодого человека усилилось: его охватил жар, в ушах зашумело, глаза заволокла темная пелена… Он увидел, что рука его приобрела синеватый цвет. Кругом раны появилась болезненная опухоль, пальцы на руке стали терять свою подвижность, чувствительность при соприкосновении утрачивалась…

Однако же присутствие духа не покинуло раненого. Хотя француз был убежден, что если его рана и не смертельна, то, безусловно, очень опасна, он только ускорил шаг к темной полосе на горизонте. Что же, там снова начинается лес? Ему смутно припомнилось, что он видел там широкую реку. Задыхаясь, изнемогая и умирая от жажды, француз вступил под сень деревьев, замеченных еще издали. Да, память его не обманула. Вот и река, шириною метров в двадцать пять, поросшая по берегам муку-муку. Значит, теперь можно утолить жажду, обмыть рану и освежить утомленное тело в прозрачной воде.

Проклятие! Он провалился выше колен в топкий мягкий ил, предательски скрытый под травой. До реки оставалось всего метров пять или шесть, но невозможно было пройти туда через эту отмель, образовавшуюся во время сухого сезона. С большим усилием Шарлю удалось вырваться на твердую землю. В отчаянии он пробежал вдоль берега, надеясь найти какой-нибудь перешеек твердой земли, скалу, что-нибудь, что позволило бы войти в воду, пусть там даже кишмя кишат кайманы и электрические угри. Но все напрасно! Отмель тянулась сколько хватало глаз, и Шарль не мог перебраться через эту преграду, не рискуя утонуть сразу же в иле.

ГЛАВА 16

Что это за яд? — На берегу проклятой реки. — Поваленное дерево. — Жажда. — Кайман. — Отчаянная борьба. — Победа. — Электрические угри. — Танталовы муки. — Прорванный мост. — В воде. — Естественный плот. — Вперед! — Последняя битва. — «Начальник требует взять его живым». — Лассо. — Побежден! — Победа и поражение. — Военный клич мундуруку. — Испуг. — Табира! — Первый труп. — Мститель. — Свободен. — Отданы на съедение хищникам и муравьям. — Возвращение в усадьбу. — Беда.

Обычно тропическая жара не влияла на Шарля. Подобно неграм и индейцам, он мог сколько угодно шагать под палящим солнцем, не опасаясь приступа лихорадки, которая для непривычного европейца бывает неизбежным следствием сильного переутомления. Он мог долго обходиться без пищи и питья и не боялся солнечного удара, постоянно грозящего людям белой расы. Словом, был максимально приспособлен для жизни в этом нездоровом климате. Но, к несчастью, рана очень ослабила его. У Шарля уже не было ни выносливости, ни ловкости хищника, которая достигается постоянным упражнением, и если ум его еще сохранял ясность, то только благодаря огромному усилию воли. Однако он не думал, что его рана смертельна.

Но все-таки, какой именно яд произвел такое действие в столь короткий срок? Яд кураре убил бы Шарля мгновенно. Впрочем, мура не знают секрет его приготовления, а другие индейцы не выдают его ни за какую цену. Правда, есть множество других ядов, достаточно опасных, но все же не таких, как кураре. Может быть, мура отравили стрелы ядом какого-нибудь животного: змеи, скорпиона, паука-краба. Вещь вполне вероятная. А может быть, наконечник стрелы был просто заражен гниющей кровью дичи, убитой на охоте? Это тоже возможно. Но как бы то ни было, раненый чувствовал себя просто невыносимо, состояние его заметно ухудшилось.