Виталий СЕМИРА - ТАЙЛАНД — СТРАНА БЕЗ ТАЙН? ТАЙСКАЯ ПРИРОДА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ Страница 40

В храм с утра начинала собираться очередь — и люди были какие-то тихие. Может, конечно, подействовали праздники, длившиеся уже не первую неделю: они приглушили обычную русскую эмоциональность. И, как я потом увидела в Москве, все были в курсе катастрофы в юго-восточной Азии — в большей степени, чем я, хранившая буддийский покой. Она произвела на всех большое впечатление: часть земной коры провалилась в ядро, Земля стала быстрее вращаться — а русских людей хлебом не корми, но дай предчувствовать грядущие катастрофы, особенно когда они не видят перед собой светлого будущего.

Как всегда, Россия страдала за весь мир. Согласно гороскопу на каждый день, астрологический градус России (19-й Водолея): "Лесной пожар потушен. Пожарники ликуют. — Мобилизация всех сил для победы над стихией." — Такова духовная задача этого образа, и он очень отражает образ Дня победы (над фашизмом). Во времена катастроф русский народ быстро вспоминает о своих практических задачах, как и о своей мировой миссии. Так что внутри храма атмосфера была самая что ни на есть христианская. И я, попав в ту же духовную волну, оглядывала иконы под куполом. "Что с тобой, мама? — с тревогой спросила Сияна, заметив перемену моего состояния. — Молиться не обязательно в храме!"

"Тебе не показалось, что мир маленький?" — спросил супруг, когда я вернулась. Катастрофа продемонстрировала ему хрупкость мира. Особенно когда он переживал, не оказались ли мы в зоне бедствия (хотя знал, что, согласно маршруту, не должны — но маршрут я могла изменить на ходу).

"Нет, напротив, — ответила я. — Я чувствовала, что Таиланд маленький, по сравнению с картой Земли. Его культура со всей экзотикой и мировым значением буддизма — только кусочек того, что есть на земном шаре. В общечеловеческом сознании или в душе людей."

"Мало где сохранилась экзотика," — возразил супруг.

"В любой стране есть уникальность. Если только уметь ее открыть — и смотреть на мир не с точки зрения процессов глобализации, — сказала я. — Но Таиланд, конечно, стоит посмотреть."

"По твоему рассказу сложно почувствовать дух тайцев, — сказал супруг, — в отличие от духовного мира индусов, которым были проникнуты твои поездки в Индию. Не ощущается экзотики души." — Друзья тоже спрашивали: "А люди-то там какие?"

Сразу ощутить душу Таиланда и вправду сложно. Может — все дело в буддийском отношении к душе, столь близком к современному. Если душа — лишь иллюзия, как я могу верно уловить ее — а не торгашеские веяния времени, которые в ней отражаются, — и донести ее собственный колорит? С другой стороны — это буддийское как будто бы отсутствие прослойки душевности между духом и телом, между внутренним и наружным, определяет присущую буддизму внешнюю реализацию. Это как раз и позволяет выставить на обозрение сохранение тела после смерти не как невозможное чудо христианской святости, а как рядовое явление буддийской культуры.

А может, дело в том, что культуре Индии — много тысячелетий. А Тайская цивилизация — намного моложе, хотя в ней есть самобытный и неповторимый стиль. Дух Таиланда не столь устойчив к влияниям времени, как индийский. И сегодня в Бангкоке его перекрывает американизация нынешнего мира: этот город с прекрасной архитектурой сложно увидеть не снаружи, а изнутри. Внешняя суета не дает переключиться на что-то иное. И люди, съездившие в Бангкок и Патаю, редко привозят что-либо из внутренних впечатлений (в то время как любое место Индии демонстрирует духовность этой страны). Чтобы ощутить дух тайцев, надо ехать в горы вокруг Чианг Рая или Маэ Хон Сонга, откуда культура спустилась на равнины. — Я это очень советую и надеюсь, кто-нибудь воспользуется этим советом.