Анатолий Вассерман - Прогулки по умным местам Страница 41

Будучи же материалистами, мы начинаем эту историю с Одесского отделения Императорского русского музыкального общества (ИРМО). В его организации принимал активное участие Антон Григорьевич Рубинштейн. Общество открылось в Петербурге в 1859-м году, московский филиал – в 1860-м, а одесский (куда без Одессы!) – в 1884-м. Через два года при ИРМО открываются музыкальные классы. Ещё через два года классы возглавляет профессор Петербургской консерватории Дмитрий Дмитриевич Климов. Он действует по принципу «Запад нам поможет» и приглашает для преподавания музыкантов из Вены, Берлина, Лейпцига и Дрездена. Уровень преподавания позволяет обоснованно реорганизовать классы в музыкальное училище. Оно открывается 1-го сентября 1897-го года.

В 1908-м Климова сменяет на посту директора польский композитор и дирижёр Витольд Осипович Малишевский. Его рекомендовали на этот пост Николай Андреевич Римский-Корсаков и Александр Константинович Глазунов. Великие композиторы не ошиблись в рекомендации. Всего через 5 лет – в 1913-м году – на базе Музучилища открывается Одесская консерватория и её первым ректором становится В. О. Малишевский. Как ни странно, консерватория была не третьей в России (после Петербурга и Москвы), а четвёртой – в этом вопросе Одессу «обошёл» Саратов. В 1921-м году Витольд Осипович уезжает в уже независимую Польшу, где успешно продолжает исполнительскую и преподавательскую деятельность.

Интересно, что и Музыкальное училище продолжило свою работу после открытия Одесской консерватории – в этом радикальное отличие от всех ранее рассмотренных нами случаев, когда высшее учебное заведение создавалось на базе техникума либо училища. Но случилось это не сразу. Первоначально образование в консерватории было поделено на три трёхлетние стадии: младшая из них соответствовала школе, средняя – училищу, старшая – консерватории. Однако на съезде директоров и преподавателей консерваторий в 1917-м году сам Малишевский обосновывает необходимость отделения училища.

Далее следует бесконечное количество реорганизаций, столь характерных для революционной и постреволюционной эпох. Ситуация стабилизируется аж в 1934-м году, когда после отделения театрального факультета Музыкально-драматический институт имени Людвига ван Бетховена (!) вновь получает статус консерватории и одновременно возрождается Музучилище.

Главная, как сейчас принято выражаться, «фишка» заключается в том, что в училище и в консерватории работали одни и те же преподаватели, и создавались объединённые творческие коллективы: хор, симфонический и духовой оркестры, затем – объединённый хор народных инструментов.

С 1984-го года училище носит имя композитора и пианиста, возглавлявшего после войны Одесскую консерваторию, – К. Ф. Данькевича. В 1997-м – вероятно, в качестве подарка к столетию – в музыкальное училище влили Одесское училище культуры.

Переходим на нечётную сторону Дворянской. На этом квартале расположены три старых трёхэтажных дома. По мере возрастания номера увеличивается размер, высота здания и богатство декора.

Факт по теме: на самом «могучем» – доме № 33 – мемориальная табличка «В этом доме жил популярный эстрадный певец Валерий Ободзинский (1942–1997)». К сожалению, сейчас мало кто помнит: в первой половине 1970-х годов популярность этого певца была невероятна – только Муслим Магометович Магомаев мог в то время на равных конкурировать с Валерием Владимировичем Ободзинским. Также заслуживает сожаления то, что, обладая от природы чрезвычайно развитым музыкальным чутьём, слухом, приятным лирическим тенором, Ободзинский не смог учиться ни в музыкальном училище напротив своего дома, ни в консерватории за углом. К тому же недоброжелатели распустили слух, что Валерий собирается уехать на Запад. В результате последние годы жизни омрачены отсутствием работы и алкоголизмом. Драматический итог – кончина в 55 лет.

Уже у входа в парадную[52], где жил Валерий Ободзинский, можно безошибочно определить назначение четвёртого здания квартала: разнообразные инструментальные и вокальные пассажи не заглушает даже звук проходящего по последнему кварталу Дворянской трамвая. К дому певца примыкает корпус консерватории, построенный в конце 1960-х годов. Поразительно, как студентов не сбивает пение или музыка в исполнении своих коллег из соседних учебных классов.

Угол первого этажа срезан для удобства пешеходов (тогда ещё заботились о тех, кто, по словам Ильфа и Петрова, составляет большую и лучшую часть человечества). Мы проходим сквозь микроарку и поворачиваем налево. Малая площадь стен старого здания (бывшего здания музыкального училища) не позволяет разместить мемориальные доски в память даже самых выдающихся выпускников консерватории. Фасад украшает единственная доска в честь певца и ректора консерватории Николая Огренича. Но за чуть более чем столетнюю историю одесская консерватория подарила миру просто неисчислимое количество певцов и музыкальных исполнителей. Даже абсолютно далёкие от классической музыки читатели слышали имена Давида Фишелевича (в советское время – Фёдоровича) Ойстраха, Самуила (в советское время – Эмиля) Григорьевича Гилельса, Бэлы Андреевны Руденко и того же Николая Леонидовича Огренича. Количество побед одесситов во всеукраинских, всесоюзных и международных конкурсах породило ту шутку, с которой мы начали наш рассказ:

– Что нужно, чтобы стать великим музыкантом?

– Нужно родиться в Одессе и вовремя из неё уехать.

Интересно, что Антонина Васильевна Нежданова[53], чьё имя носит академия, сама в ней не училась. Закончила она Московскую консерваторию, но родилась в пригороде Одессы и училась в Мариинской гимназии – в одном квартале от консерватории. В Одессе будущая Народная артистка СССР (она получила это звание в сентябре 1936-го года среди первых тринадцати деятелей искусства, этого звания удостоенных) обучалась в музыкальных классах императорского музыкального общества. Так как классы породили музыкальное училище, а училище – консерваторию, то имя Неждановой в названии более логично, чем имя, например, революционера Вацлава Вацлавовича Воровского в названии одесской фабрики одежды.

Ещё один великий музыкант тоже не учился в консерватории, хотя в ней преподавал его отец, к тому же и работавший напротив консерватории. Речь идёт о Святославе Теофиловиче Рихтере. Его отец был органистом в Кирхе и первым учителем великого сына. Интересно, что Святослав отчислен из московской консерватории из-за отказа изучать общеобразовательные предметы. Хорошо, что его учитель Генрих Густавович Нейгауз убедил юношу вернуться в Москву из Одессы и продолжить образование. Иначе судьба молодого музыканта могла бы сложиться драматичнее: отца расстреляли как немецкого шпиона[54] 6-го октября 1941-го года. В Кирхе есть мемориальная табличка об этом прискорбном факте из истории обороны Одессы.