Ощепков Олегович - Жизнь за миллион: Тьма Страница 42

История Кинте звучала намного правдивее, чем та, которая была на самом деле.

– Мне нечего сказать – произнёс я.

– Николос, посади его в камеру и смотри, чтобы он не вытворил каких-нибудь глупостей – приказал Кинте, усевшись обратно в своё золотое кресло.

Мужик что стоял позади меня, передал плед одному из стражников и заломив мне руки за спину повёл в камеру.

«Николос, это же один из военачальников этого старика, а так же его сын, неужели этот мужик и есть он?» – подумал я.

– Я слышал у тебя жена красивая – со смехом сказал я, идя по коридору.

– Что ты сказал? – прокричал Нильс, приняв мою фразу за оскорбление.

Следующим его действием был сильный удар в мою грудь. Оправившись от боли, я выплюнул скопившуюся кровь в горле.

Вскоре показалась железная дверь моей камеры, а за ней меня ждал мокрый, холодный пол, и помойное ведро. Всё следующее время я провёл в раздумьях, что же будет завтра.

      Следующий день был слишком прекрасен для того чтобы умирать. На голубом небе не было ни одного облачка, а яркое солнце, несмотря на наступающую осень, жарило головы людей, собравшихся на огромной арене. Она представляла собой круглую площадь, с восходящими по краям местами для зрителей. На одной из сторон была специальная площадка, где должен был находиться король и вся его свита. На арену можно было попасть двумя путями: через главный ход, мимо высоких колон, где сейчас была огромная толпа людей и через комнаты подготовки, где находился я. Эти комнаты служили для того, чтобы войны или участники представления подготовились к шоу.

Сидя здесь, за толстыми стенами строения, до меня доносился шум, стоящий сейчас на арене. Сюда пришёл каждый член кровавой стали, чтобы увидеть меня, человека, который пошёл против целого клана, против великого клана.

«Вот и всё, сегодня мой последний день, сегодня расстанусь с жизнью. Кем я был? Простым парнем? Смешно. Ни чего не добился в жизни: не посадил дерева, не построил дом, не вырастил сына. Был всего лишь, человеком, как и все остальные. Да и пусть умру сегодня, так даже будет лучше, мне не придется, мучатся в старости, кричать от боли и слышать дыхание смерти за своей спиной. Да так будет лучше» – рассуждал я, сидя на лавочке, в окружении двух стражников.

– Идёмте, всё готово – произнёс только что вошедший молодой парень.

Двое крепких мужчин подхватили меня под руки и потащили в сторону подготовленной сцены. Выйдя из тёмных помещений, в мои глаза ударил яркий луч солнца. Оправившись, я увидел небольшое сооружение для повешенья людей, его называли эшафот. Он представлял из себя помост, нижняя часть которого резко открывалась, как только рычаг занимал своё активное место. Человек оставался висеть на верёвке, не в силах дотянуться до земли. Поднявшись, я увидел, что все трибуны окрашены в бело-красный цвет, а вернее одежда на всех пришедших.

Кинте, как и подобает королю сидел на золотом троне, там, где и было его место в этом представлении. По левую руку находился его единственный сын, Николос, со своею молодою женой.

Девушка была очень юна, моложе двадцати лет. Её волосы были белого цвета прилежно уложены. Глаза, как и у младшей сестры Алёны, были голубого оттенка. Носик не большой, но в отличие от сестры её губы были слегка пухлые. Девушка не была в спортивной форме, но и толстушкой её тоже нельзя было назвать, она была такой, какой и должна стать каждая женщина к двадцати годам. На ней было надето белоснежное платье, а в волосах заплетены того же цвета ленточки.

Позади семьи стояло пятеро человек, скорее всего это была личная охрана Кинте, про которую и рассказывал Нильс. Приглядевшись, я увидел среди них Кирамона, парня, которого встретил после того, как очнулся первый раз в поле, его лицо мне удалось запомнить хорошо, ведь он меня накормил. За столь долгое время, он сильно изменился, стал мужественней.

Внезапно Кинте встал. Все люди, что находились на арене, замолчали, встав на ноги и уставившись на него. Наступила мёртвая тишина.

– Я приветствую вас, каждого человека, что пришёл сегодня сюда, каждого, кто до сих пор верен мне – произнёс Кинте.

После его слов, бурная толпа взорвалась криками и бурными аплодисментами.

– Здравствуй наш король – кричал кто-то из толпы.

– Мы приветствуем тебя, Кинте – перекрикивал другой.

Кинте в свою очередь выждал, пока толпа стихнет и продолжил: – Сегодня мы собрались здесь, чтобы развеять слухи, принесённые с запада. Этот человек всем вам известен, он именует себя Ландаксер и утверждает, что он якобы прибыл из другого мира, но мы с вами знаем, что это наглая ложь.

Клан залился хохотом, а не которые из них выкрикивали разные оскорбления в мой адрес.

– Многие из вас боялись этого человека и в страхе готовы были бежать, но как вы видите, это всего лишь обычная крыса, собирающая информацию для своего короля – продолжал Кинте, стоя на площади.

Народ ликовал, они жаждали зрелища, а моя жизнь приближалась к закату.

– Ландаксер, ты проговариваешься к смертной казни, через повешенье, за совершение таких деяний как: нападение на члена семьи кровавой стали, за убийство Димитрия и моего троюродного брата Лазура, а также убийство Аруса, кроме того ты обвиняешься в измене родины и содействия с таким преступником как Нильс. Я, Кинте, правитель Камиира приговариваю тебя к смертной казни! Всё что ты сейчас скажешь, будет последними твоими словами в этой жизни – произнёс Кинте со всей серьёзностью на лице.

Вся толпа замолчала, ожидая, что в своё оправдание скажет обвиняемый.

В мёртвой тишине я стоял на деревянном эшафоте, не зная, что и ответить.

«Эти люди, они ненавидят меня, но сейчас от моих слов и действий зависит не только моя жизнь, но и жизнь этого города. Умру ли я сегодня, или же свергну старого короля? Что же, выбор очевиден» – пронеслось в голове.

– Кинте, если ты считаешь меня обычной крысой ни способной ни на что, тогда мне не остаётся ни чего, кроме как доказать тебе обратное. Я вызываю тебя на дуэль – прокричал я, как можно громче, чтобы это услышал каждый.

На лице Кинте выразилось недоумение, как и на лице других членов клана.

– Дуэль? Он произнёс дуэль? – шептались между собой люди.

Этими словами я прижал Кинте к стене, загнав в самый тёмный угол, который только мог найти, он не может отказаться от неё, иначе потеряет авторитет, а затем и свой пост, но и согласиться тоже боится. Недоумение на его лице изменилось в дикую злость, ненависть ко мне.

– Или ты боишься? – кричал я, завораживая толпу.

– Я принимаю твой вызов – произнёс Кинте.

Через час мы были готовы. Строение, что стояло посредине арены, было разобрано и убрано.