Александр Стесин - Ужин для огня. Путешествие с переводом Страница 42

Наутро она проснулась от яркого солнечного света. Все было на месте: город, улица, мраморная колонна; все было не хуже, чем вчера, если бы не одно досадное обстоятельство: пока она спала, исчез ее узел, а в нем – новое платье, гостинцы для сына. Сандалии тоже исчезли, но эта пропажа была даже в радость. И все-таки… как же так? Разве это возможно – украсть вещи в городе, где живет сам милостивый император, где живут его придворные и вельможи, где построены церкви в честь тридцати трех святых? Может быть, кто-то взял ее вещи случайно, спутав их со своими? Бывает же, что люди ошибаются, особенно в темноте. Но ведь здесь никогда не бывает темно, всю ночь горит электричество. И стало быть… стало быть, ее узел не могли украсть, потому что крадут всегда под покровом ночи, а ночи здесь не бывает. Тогда – что? Может быть, она оставила свой узел в автобусе? В последнее время она стала ужасно забывчивой. Но старика-то она помнила, того старика, который помог ей вытащить вещи из багажного отделения. И все-таки версия с автобусом показалось ей предпочтительной, и старуха с легкостью убедила себя, что вещи остались в автобусе и ждут ее где-нибудь в автобусном депо. После того как она встретится с сыном, они первым делом пойдут и заберут ее тюк из депо.

Найти «унберсит» оказалось нелегкой задачей. Прохожие – те, что не проходили мимо, делая вид, будто не слышат обращенного к ним вопроса – по нескольку раз переспрашивали, но так и не могли понять, куда ей нужно попасть. Наконец какой-то студент догадался, что Эщет имеет в виду университет, и вызвался проводить ее. Подойдя к охраннику, проверявшему удостоверения при входе в кампус, Эщет спросила его, не знает ли он ее сына. «Абералинь Дэста? А-а, Абералинь, – с оживлением повторил охранник, хотя это имя ему ни о чем не говорило, – сейчас узнаю в канцелярии». Через десять минут он вернулся и сообщил Эщет, что ее сын действительно преподает у них в университете. В настоящий момент он читает лекцию и освободится примерно через час.

– Садись вон там, – сказал охранник, указывая на скамейку у входа в учебный корпус, – и жди своего «единственного сына».

– Да, он у меня единственный, – с некоторой обидой в голосе подтвердила Эщет.

– Ты это уже говорила. В общем, жди его тут. Через час он выйдет вон из той двери.

– Тоже мне, важная птица, – проворчала Эщет вслед охраннику. – Между прочим, мог бы проявить уважение к матери такого большого человека, как Абералинь.

Но охранник не услышал ее слов. А Эщет, еще немного поворчав, решила простить его: сторож – он и есть сторож, что с него взять?

В обеденный перерыв из дверей повалил народ – профессура, студенты; у многих из них ворот рубашки был стянут цветной полоской материи. Эщет глядела во все глаза, но, увы, Абералиня среди них не было. Старуха побрела к воротам. В это время из вестибюля вышла группа молодых людей – два эфиопа и три ференджа. Они громко спорили на незнакомом языке, один из эфиопов горячо доказывал что-то своим собеседникам. «Типичное интеллигентское пустозвонство, – ответил второй эфиоп по-амхарски, – извини, Абералинь, я давно охладел к подобным теориям. Ладно, мне пора». С этими словами он сел в подъехавшую машину, а вслед за ним откланялись и ференджи. Абералинь остался один, так никому ничего и не доказав.

– Что же ты не окликнешь своего единственного? – удивился охранник.

– Кого?

– Да Абералиня твоего. Вон он, видишь, в такси садится. Сейчас уедет.

– Разве это он? – сконфуженно пробормотала Эщет. Она уже ни в чем не была уверена.

– Вот странная женщина. Погоди, сейчас я его приведу.

Охранник окликнул Абералиня и, подбежав к нему, стал показывать на стоявшую поодаль Эщет: «…из деревни… дожидается…» Абералинь с хмурым видом направился к ней.

– Мне сказали, что вы уже полтора часа сидите здесь из-за меня. Простите, что заставил вас ждать. Чем могу быть полезен?

– Да нет, что вы… вам не за что… вы… – Эщет никак не могла собраться с мыслями, – просто вы здесь работаете, и я подумала… Вы не знаете Абералиня?

– Абералинь – это я.

– Мой сын Абералинь работает здесь учителем, его все знают.

– Здесь какое-то недоразумение. Насколько мне известно, в университете нет другого преподавателя с таким именем.

– Но сторож сказал, что мой сын сейчас подойдет.

– Ах, вот в чем дело. Видимо, сторож решил, что вы ищете меня. Меня ведь тоже зовут Абералинь.

– Да, да, вы совершенно правы. Теперь это имя стало частым. А раньше, когда я крестила моего мальчика, оно было редким. Но теперь стало частым… И вас тоже зовут Абералинь… Вы совершенно правы… Не могли бы вы передать моего сыну, что его мать здесь?

– Вы меня совсем не слушаете. Я очень сожалею, что вам пришлось так долго ждать, но, поймите, другого Абералиня, кроме меня, здесь нет. Ваш сын работает где-то еще.

– Мой сын был в Америке. Он там учился. А вы учились в Америке?

– Ну что вы, такая честь могла выпасть только вашему сыну. Всего хорошего.

– Извини, мать, – сказал охранник, когда Абералинь удалился, – ошибка вышла.

– Да перестаньте вы все извиняться! Все, о чем я прошу, это, чтобы кто-нибудь передал моему сыну, что я здесь. Разве это так сложно?

– Но твоего сына здесь нет.

– Он еще не пришел? Я подожду.

– Он здесь вообще не работает. Я думал, твой сын – это тот человек, с которым ты только что разговаривала. Извини, я ошибся.

– Не работает? Так почему же ты мне сразу не сказал?

– Я ошибся, я думал…

– Ладно, – улыбнулась Эщет, успокаиваясь, – я сама виновата, надо было мне сразу сказать тебе, что мой сын учился в Америке. Тогда бы ты не спутал его с этим… Подумать только, я и не знала, что «Абералинь» стало таким частым именем. Тебя-то самого как звать? Из деревенских? Тебе бы обратно в деревню, в поле работать, а не здесь сторожем околачиваться. У нас в деревне работники всегда нужны, а ты парень крепкий. Будешь в наших краях, спроси тетю Эщет, что живет в доме под большой смоковницей. Это я. Меня там все знают. Приезжай, буду рада. Ну, храни тебя Господь.

Выйдя на улицу, Эщет вспомнила, что больше суток ничего не ела. Накануне поездки она постилась из опасений, что ее может стошнить в автобусе. Вечером, в Арат Кило, она была слишком усталой, чтобы думать о еде. Сегодня утром тоже было не до того. Теперь же, почувствовав жаркий комок в желудке, она поняла, что ей срочно нужно подкрепиться, и отправилась в церковь, расположенную по соседству с университетским кампусом.

На паперти собралась большая толпа. Нищие выстроились в шеренгу в ожидании окончания службы. Эщет пристроилась с краю. «Боже, какая очередь, – думала она, – неужели они все пришли сюда обедать? В такой очереди можно простоять целый день…» Но ей повезло. Не прошло и пяти минут, как из церкви вышел мужчина в костюме и, засунув руку в карман, как бы размышляя, кого из страждущих облагодетельствовать, остановил свой выбор на Эщет. В ее протянутую руку легла монета. Затем какой-то молодой человек, по виду студент, дал ей две монеты, а одна сердобольная женщина дала целых пять быров. Эщет словно магнитом притягивала милостыню. Стоявшие рядом попрошайки с растущей неприязнью косились на везучую старуху. Вскоре послышались возгласы недовольства и даже угрозы. Но Эщет не было до них дела. Не веря своей удаче, она подсчитывала выручку и уже вычисляла с помощью камешков на земле, сколько она могла бы заработать, если бы простояла здесь неделю.