Андраш Рона-Тас - Монголия. Следами номадов Страница 42

Я попросил старого мастера, чтобы мы посмотрели снаружи, что удерживает всю конструкцию. Мы вышли. Стены юрты имеют сложный такелаж. Я поднял войлок, чтобы осмотреть решётки и канаты. В это время отовсюду подходили люди, сделалось тесно. Они смотрели с интересом, что здесь ищут иностранцы. Может быть, думали, что мы хотели купить у старого юрту? Нужно было просить их отступить, так как не могли мы ничего осмотреть. Старый указал трубкой в место над дверью. Спросил, знаю ли я, что это такое. Очевидно, не знал. Это кешкине есык. Над дверями с внутренней стороны, в верхней перекладине косяка выступал кусок войлока в форме языка, прилегающий к жерди крыши. Что-то подобное видел я уже в Юлгию, только там это было из циновки. Есык по-казахски означает «двери», не мог я, следовательно, себе вообразить, что кусок войлока наверху может называться дверью.

Изготовление войлока

Старый рассказал мне, что прежняя казахская юрта имела войлочные двери, подвёрнутые на крышу, а после кусок войлока стал памяткой о ней.

Мой собеседник уже был заметно измучен многими вопросами, поэтому я предложил возвратиться в юрту. Жена его стремилась во время нашего отсутствия приготовить чай. Не смогли мы её только предупредить, чтобы она не варила баранину. Старшая дочка хозяина использовала усталость отца и приняла на себя роль инструктора. Она обратила моё внимание на то, что я не записал ничего о войлоке. Она предложила, что расскажет мне о нём, но на это сразу отозвался старый:

– Не знаешь ты об этом.

Начали они оба выяснять, не давая взаимно друг другу сказать слово. Наконец, девушка капитулировала из уважения к отцу.

Решётка юрты изнутри покрыта циновкой. Называемой ци и изготовленной из степной травы подобного названия. Летом во время жары это единственная защита стен. Теперь прилегает к ней ещё турдок, три четырёхсторонних куска войлока опоясывают стены юрты изнутри. Во время сильных морозов закладывается такой войлок, вдвое или даже втрое. Войлок этот достигает высоты немного больше стен, поэтому охватывает также основание крыши.

– А знаете ли вы, как называется войлок, прикрывающий вверху обод крыши? – спросил старик.

Я не хотел оказаться полным невеждой, следовательно, взглянул в тетради название, записанное ещё в Юлгию.

– Тюмюльдюк, – ответил я, но старый махнул рукой, что не так это называется. В некоторых местах это так называют, но здесь правильно говорить тёнглюк. Это четырёхсторонний кусок войлока, который, когда идёт дождь или настаёт ночь, натягивают полностью на отверстие в крыше; днём в то же время его до половины стягивают, открывая отверстие. Отверстие удаляет дым и добавляет света в юрте. Там, где есть уже железная печь, вырезается круглое выходное отверстие для трубы. Если отверстие в крыше открыто, то со стороны востока. Это стародавняя тюркская традиция. Двери юрты монгольской находятся на южной стороне, в то время как в тюркском типе юрты их располагают на востоке. Для монгола «вперёд» и на «юг» – то же самое, а то, что находится сзади, находится одновременно на «севере». Нет на это особого слова. По этой причине имели мы много хлопот во время езды на машине, когда я хотел бы узнать у шофёра о направлении езды.

Монгол в каждой ситуации чётко ориентируется в сторонах света. У тюрков за «перед» всегда принимается «восточная» сторона, и прежде юрты отворялись на «восток». Так действительно были поставлены когда-то казахские юрты, но с течением времени приспособились к принципу установки монгольских юрт. Сегодня много юрт казахских устанавливают входом на «юг», хотя не так точно как монгольские. На основании установки можно точно определить стороны света. Открывающееся со стороны «восточной» отверстие крыши осталось памяткой о прежнем тюркском способе.

Схема внутреннего устройства юрты

Схема внутреннего убранства монгольской юрты с окрестности Есенбулака

Посещаем мы также соседнюю юрту. Здесь показывают нам сундуки, содержащие нажитое добро семьи. Один сундук окрашен, второй окован железом, а третий небольшой – каким-то другим металлом. Сундуки покоятся не на земле, а на деревянной подставке.

Во время записывания этого всего в тетрадь я сижу на земле, а точнее – на ковре, по-турецки. Не выдерживаю, однако, долго этой позиции, так как мои ноги деревенеют. Я сажусь, следовательно, на кровати, теперь у меня появилась оказия для осмотра, на чём казахи спят.

У казахов деревянная кровать устлана войлочными одеялами, под которыми порой находится ковёр. На этом всём уложены разные подушки, прикрытые одеялом. За кроватью на стене висит занавеска, которая в более богатых юртах хорошо украшена. Обстановку юрты порой дополняет маленький столик, так называемый тагтай. Такова, в общем, обстановка казахской юрты.

На берегу озера собралось столько людей, что прощанию нет конца. Ещё раз сжимаем ладони новоузнанных любезных казахов, после чего садимся в машину и возвращаемся в нашу гостиницу в Цагааннууре. Назавтра двигаемся дальше. Садится к нам жена окрестного врача с двумя детьми. Уже несколько дней ждёт она какого-нибудь случайного средства передвижения. Добавляется к нам таким способом трое пассажиров. Мы быстро завязываем дружбу с детьми. Поспешно делаем ещё несколько цветных снимков чудесно блестящего на утреннем солнце «Белого озера» и двигаемся.

Вскоре мы доезжаем до перевала. По бокам тёмной зеленью оттеняются огромные горы, единый массив которых прерывает только местами серая пропасть. Дорога на первом участке вырублена в скале. С правой стороны почти вертикально поднимается гора, с левой же стороны узкой дороги склон горы сбегает дальше вглубь обрыва, на дне которого белеет замёрзший поток. Дорога опасно наклонена над пропастью, а кроме того, сужается. Ощущение ужаса возмещается нам только красивым ландшафтом. Местами на вырубленной в скале стене висят зелёные кусты, здесь кое-где омертвевший белый поток сопровождают кустистые деревья. В ландшафте преобладают серые, коричневые и темно-зелёные тона, которым живой оправой служит снизу снежно-белый лёд, а сверху прекрасное голубое небо. Долина местами расширяется немного, и поток образует утолщения в виде озёрцев, потом склоны гор снова сходятся. Чувствуем, как что-то перед нами закрылось. Дорога проходит едва на полметра над потоком.

Машина замедляет бег и встаёт. Конец дороги: мы все высаживаемся. Лёд так набух, что наледь покрыла полностью всю проезжую часть, если можно так назвать выдолбленную в скале стежку, на которой машина едва помещается. Перед нами две возможности. Или вернуться, или рискнуть, перебравшись через лёд. Первая возможность является только теоретической, так как на узкой дороге и так негде развернуться. В связи с этим решаем перебраться через лёд.