Антон Кротов - 200 дней на юг (2001) Страница 43

Посольство Малави, найденное нами в южной части города, могло выдать визы всем желающим всего за 15 долларов, но весёлый консул сказал, что получить оную лучше будет в Танзании или в других странах, чтобы виза сия не успела протухнуть. Он уверял, что виза Малави и во всех прочих странах стоит столько же и получается в тот же день. Виза позволяет находиться в стране один месяц, но мы можем при желании продлиться до одного года и более — так сказал весёлый консул, и мы поверили ему.

Наши дни, проведённые в Аддис-Абебе, сплелись в моей памяти в непрерывную колбасу, и я сейчас с трудом разделяю её на отдельные сосиски. Мы въезжали десять дней назад в мокрый, холодный, дождливый, негостеприимный город. Сейчас этот город был уже такой родной, знакомый, и автостопом по городу стало ездить куда легче, и со впиской уже не было проблем, благодаря Валентине Семёновне, и солнце светило ярко, и было реально тепло, всё-таки мы в Африке или где?

Такие знакомые все места, и знакомые маршруты сине-белых микроавтобусиков, из которызх высовываются билетёры и на ходу кричат:

— Кера, кера, кера, кера! — Пьяза, пьяза, пьяза, пьяза! — Мексико, мексико, мексико! — Були-були-були-були-були! — Кера-кера-кера-кера!

Так они рекламируют свой пункт назначения. Пустыми они ездить не умеют, поэтому, если на какой-то остановке из маршрутки вышло несколько человек, то машина останавливается и билетёр начинает бродить вокруг маршрутки, крича «були-були-були» (это значит, он едет в район аэропорта Боле) или другое, пока не заполнит маршрутку по числу сидячих мест. Проезд в оных стоит 45 или 90 эфиопских коп., в зависимости от расстояния. А вот городские автобусы за 25 и пригородные за 50 коп. всегда полны людей и на остановках не задерживаются, имеют свои номера и машруты. Тут билетёр не высовывается и ничего не кричит, а сидит в отдельной кабинке в салоне за стеклом и продаёт билетики в окошечко своей кассы.

В Аддис-Абебе обнаружилось несколько пунктов дорогого Интернета с поминутной оплатой (но всё же дешевле, чем в Бахр-Даре и в Гондаре). Мы узнали, что наши друзья Олег Костенко и Вовка Шарлаев вот-вот догонят нас: они, не получив визу Судана, поехали в Африку через Иран, Оман, Йемен и Джибути и обещали на днях прибыть в Аддис-Абебу. Вот будет встреча!

Кактус наконец получил деньги, приобрёл билет и улетучился на Родину. Мы передали с ним свои фотоплёнки и иные предметы. Часть других предметов была передана Кубатьяну, который, вновь подлечившись, уже мечтал ехать назад посуху, через Джибути, Йемен и Оман, но консул, решив, что его затея неполезна, отказал ему в выдаче рекомендательного письма для Джибути и предложил ему отправиться домой на самолёте с такой же скидкой, как у Кактуса.

15 октября, воскресенье. Покидаем Аддис-Абебу!

Утром я попрощался с хозяйкой Валентиной Семёновной и со своими спутниками. В пол-десятого утра за мною зашёл Кирилл Степанов в качестве провожающего и Андрей Мамонов, мой новый напарник. Дорога на юг начиналась от площади, именуемой Маскаль-сквэ, там мы попрощались с Кириллом и отправились на юг Эфиопии и затем в далёкую, неизведанную Кению. Оставшиеся в городе четверо наших остались ждать в Аддис-Абебе Костенко и Шарлаева, которые вот-вот должны были прибыть.

А надо вам сказать, что про юг Эфиопии и особенно про Кению ходило немало нелепых слухов. Даже консул РФ и русские люди, живущие в Аддис-Абебе, уверяли нас, что на юге Эфиопии очень опасно, что в Кении опасно втройне, и что Найроби — второй по криминальности город на Земле (первым объявлен Йоханесбург в ЮАР), где нас непременно обворуют, убьют и из черепов сделают копилочки, ну, конечно, если с нами не случится это раньше, где-то ещё в Эфиопии, по дороге.

Поэтому ехали мы на юг с некоторым беспокойством. Конечно, про все страны во всех предыдущих странах нам говорили, что в них очень плохо и опасно, что нас обворуют в Румынии, в Египте, в Эфиопии, что нас ждут и в Судане, и в Эфиопии злые менты, голод и война, но, в общем, про Найроби говорили так плохо, что и мы забеспокоились — разумеется, пока сами там не побывали.

Дорога была асфальтовая и ровная, мы ехали по относительно гладкому плато, вовсе не напоминающему эфиопский север. Хижины здесь уже были побогаче, стены их, созданные из ветвей, подчас были обмазаны глиной; водители подвозили бесплатно; эфиопы перевозили из деревни в деревню большие пучки жевательной травы, называемой «чат» и жевали её; в деревнях росли зелёные бананы и пекли, заворачивая его в листья, вкуснейший эфиопский чёрный хлеб, и не было уже такого дефицита еды, как на севере страны. Но «ю-ю-ю-ю-ю-ю» кричали повсюду, и свита детей из каждой деревни сопровождала нас.

Мы проехали за день астрономическое (по эфиопским меркам) расстояние, километров четыреста. В городе Авасса мы видели большой собор, вокруг которого толпились люди, шло богослужение. Андрей подарил местному нищему свою драную майку, тот кинулся ему целовать ноги, было неприятно и смешно. Вкусностей же в Авассе не было.

— В далёком городе АвассаВы не найдёте даже кваса! —

изрёк Андрей Мамонов, подцепивший от меня стихоплётство.

Мы заночевали в городке Дили, поставив палатку под козырьком цивильного дома-отеля, с разрешения его владельцев.

16 октября, понедельник. Избиение младенцев

Мы продолжали движение на юг. Ни один российский автостопщик, вероятно, пока не забирался так далеко по трассам Чёрного континента. Убивать нас пока никто не начал, даже наоборот: я чуть было не совершил публичную казнь эфиопских юкающих детей.

Дело было так. Сначала мы в деревне пили чай, и собралась толпа, человек пятьдесят или сто, смотреть на это чудо. Потом все, кто был ещё молод и резв, решили сопровождать нас всегда. Через пару километров почётный эскорт мне надоел, они мешали бы стопить машины, если бы эти машины вдруг появились. Я сказал детям (как всегда, среди них было немало англоговорящих или хотя бы англопонимающих), что на счёт 1-2-3-4-5 я начну их убивать, так что они пусть пеняют на себя, если окажутся в зоне досягаемости. Я сосчитал 1-2-3, снял рюкзак, оставив его напарнику, досчитал 4–5 и начал преследование детей, которые тут же бросились врассыпную, рассыпая по дороге также свои шлёпанцы (кто их имел) и какие-то несъедобные ягоды. В результате — не зря среди эфиопов зародились непобедимые бегуны Олимпиад! — ни одного ребёнка догнать мне не удалось, и единственным уловом был чей-то шлёпанец. Таким образом мне удалось разредить толпу, но не до конца, потому как остаточные проявления детей всё продолжали, идя на расстоянии, сопровождать нас, до самого момента появления очередной машины, которая и увезла нас далее. (Трофейный шлёпанец Андрей Мамонов вернул хозяину.)