Неизведанный Рим. Легенды и секретные места Вечного города - Елена Романовна Елохина Страница 45

Но главное украшение дворца находится над лоджией второго этажа – это необычные часы на колокольне. Циферблат прячется под галеро – широкополой шляпой с кистями, какие носили представители высшего духовенства. По количеству кисточек можно было определить ранг священника: здесь речь о тайном камергере папы римского Луиджи Гаццоли, ставшем впоследствии кардиналом. Именно он распорядился установить эти часы в 1827 году.

Детали его фамильного герба – сорока на дубе и звезда – расположены справа от часов. Слева – лотарингский крест, символ братства Санто-Спирито. Вокруг циферблата, как олицетворение вечности, обвилась змея, кусающая собственный хвост. Если присмотреться к полустертым цифрам на круглом диске, сразу бросается в глаза, что их непривычно мало. Вместо 12 чисел лишь шесть. Стрелка вообще одна – в виде извивающейся ящерицы. Это «римские часы», которые с XIII по XIX век использовались во всей центральной Италии, но особенно в Риме.

Шестичасовую систему назвали «итальянской» в противовес «французской», то есть той, которой мы пользуемся сегодня. Самые первые циферблаты имели 24 деления. Каждый час отбивали колокола. Подобная частота не столько помогала, сколько запутывала горожан (и постоянный звон наверняка действовал всем на нервы). Чтобы упростить механизм, римляне придумали собственные часы. Единственная стрелка выполняла четыре полных круга за сутки. Но цифры обозначали не конкретный час, как мы привыкли, а отрезки светового дня. Сутки начинались с вечерней молитвы (примерно полчаса после того, как спустились сумерки) и заканчивались в это же время. День делился на четыре отрезка по шесть часов. Из-за большого расстояния между цифрами на часах можно было обходиться одной стрелкой.

Для торговцев, крестьян, ремесленников, дворян и простых римлян важнее всего был не вопрос «который час», а сколько осталось до заката и до следующей молитвы «Аве Мария». А также как не пропустить самые важные моменты в течение дня: рассвет, обеденный перерыв, начало темноты и отход ко сну. Именно о них и напоминали часы колокольным перезвоном. Для особо рассеянных через минуту после отбивки шел повтор. Учитывая, что длина светового дня меняется вместе с сезонами, измерение времени становилось несколько приблизительным… Но традиция опиралась не на механическую точность, а на повседневные привычки.

После Французской революции 1798 года система современного 12-часового циферблата (две стрелки, 24 часа) пришла и в Италию. Избавившись через год от французской оккупации, итальянцы тут же вернули прежнюю систему подсчета времени, но ее годы уже были сочтены. Часы в Санто-Спирито попали как раз в тот небольшой исторический промежуток, когда 6-часовые циферблаты доживали свой век. В 1847 году папа римский Пий IX перевел всех на «французские» часы, которые уже успели завоевать Европу.

В Риме еще сохранились 22 экземпляра старинных часов с одной стрелкой, а в разных городках окрестного региона Лацио – 65!

Самые красивые, на мой взгляд, стоит поискать в соборе Св. Петра в Ватикане, в уже знакомых нам базилике Св. Августина и крипте капуцинов на виа Венето (часы из костей) и во дворце Рондинини на via del Corso. Ради последних часов вам придется изощриться, чтобы попасть в закрытый двор. К примеру, притвориться членом престижного шахматного клуба, в котором состоят аристократы и политики. Но об этом как-нибудь в другой раз!

Глава 5. Район Регола. Вдоль нижнего берега Тибра

42. Несбывшиеся мечты о Возрождении

Папа-воин, грозный понтифик – как его только его не называли!

Юлий II делла Ровере – великий папа римский, вдохнувший жизнь в город, угасавший после разрушительной политики его злейшего врага Александра VI Борджиа. В первые годы XVI века в Риме набирает силу эпоха Возрождения. Как весна, начинающаяся с небольших бутонов, теперь она вспыхивает настоящим буйным цветом. Новый папа римский намерен совершить настоящую революцию в градостроительстве, политике и экономике.

Между 1506 и 1508 годами произошло больше важных событий, чем за весь последний век. Папа Юлий II основал музеи Ватикана, заключил контракты с Микеланджело на роспись сводов Сикстинской капеллы и Рафаэлем на фрески в его личных апартаментах (станцы Рафаэля в Ватикане), учредил швейцарскую гвардию для защиты Святого престола и, наконец, запустил фабрику для строительства нового символа христианства – базилики Св. Петра в Ватикане. Все это всего лишь за два года.

Рим менялся, превращаясь из тесного и бесцветного средневекового кокона в яркую бабочку – центр искусства, образец духовной, политической и светской жизни.

Символом безудержных амбиций понтифика должен был стать новый район на берегах реки Тибр. Но для сноса старых трущоб и строительства новых дворцов требовались деньги. Много денег. Брать в долг у аристократов (семейств Орсини и Колонна) папе римскому не хотелось. Их власть в городе и без того рисковала выйти из-под контроля. Тогда он сделал ставку на банкиров. Многие из них были тосканцами, родом из Флоренции и Сиены. Их лавки по обмену валюты и банки для вкладов были разбросаны вдоль берега Тибра, рядом с национальной флорентийской церковью Иоанна Крестителя. Папа римский Юлий II задумал грандиозное – создать новый административный центр Рима с банковским кварталом, который бы пересекала прямая магистраль к Ватикану. Примерно как лондонский Сити, но в Вечном городе. Дополнительно решилась бы проблема пешеходного трафика по тесному лабиринту улиц в этой части папской столицы.

Название понтифик выбрал балующее эго – виа Джулия (от его имени Юлий, в итальянском произношении – Джулио). В своей задумке не забыл понтифик и про родную семью. Его великолепный проспект упирался в мост, построенный его дядей. Тоже папой римским – Сикстом IV делла Ровере (открывшим Сикстинскую капеллу). Соединив свою дорогу с мостом, созданным его родственником, Юлий хотел подчеркнуть преемственность их семьи на Святом престоле.

И папа Сикст IV, и созданный им мост заслуживают отдельного рассказа.

Мост Сикста (Ponte Sisto) – единственный, который построил понтифик за период тысячелетнего правления церкви в Риме. Ранее здесь стоял древнеримский мост Аврелий, творение императора Каракаллы.

Дядя Сикст IV создал первую прямую улицу города, о которой мы говорили ранее, – via dei Coronari (а племянник Юлий II, вдохновившись примером, via Giulia).

Средства на стройку моста Сикста прозаично собрали из налогов римских куртизанок. Но Ватикан это ничуть не смущало. А римлянам новая переправа веками служила маяком для оценки риска наводнений. В центре моста есть круглое отверстие, occhialone («большой глаз») на местном сленге. Если вода доходила до него или – еще хуже – заливала дырку,