Майкл Пэйлин - От полюса до полюса Страница 46

Полицейский эскорт, приданный нам властями в Канине, теперь полностью развалился. Пока они стараются приладить обратно трубку к радиатору, нас догоняет армейский взвод, настаивая на том, чтобы мы взяли вооруженное сопровождение до границы. Они говорят, что остатки разбитой недавно армии Менгисту бродят по холмам и «живут своим умом». Теперь к нашей собственной аварийной машине присоединяется раздолбанный полицейский эскорт и пару солдат приходится пристраивать в уже и без того перегруженные машины нашего конвоя.

Через час, около полудня, окрестности становятся более живописными, и мы останавливаемся, чтобы Найджел мог взобраться на холм и поснимать. Солдаты немедленно приходят в волнение и приказывают ему вернуться. Один из них — тот, который путешествует вместе с Анжелой и Патти, — рассказал им, что на этих высотах полно вооруженных людей, которые без колебаний нажмут на спусковой крючок.

Мы снова втискиваемся в автомобили лишь для того, чтобы за ближайшим поворотом наткнуться на перевернутый грузовик, возле которого на подобии дороги разбросаны мешки с солью. Он оказывается первым признаком идущего на север конвоя, задержавшего нас на месте более чем на час, пока мимо ковыляли сорок или пятьдесят грузовиков и тракторов с прицепами. Эти раскачивающиеся и перегруженные старые «остины» и «бедфорды», везущие на себе, помимо груза, пять-шесть вооруженных людей, легко справляются с подобной дорогой, но мне жалко Микеле, со злостью глядящего на оставляемые ими глубокие колеи, по которым нашим водителям придется возвращаться обратно.

В 15:00, преодолев за девять часов 14 миль, из деревьев въезжаем в скопление армейских палаток на холме. Внизу, под нами, вожделенный Галлабат.

Подобно Вади-Хальфа городок этот способен предложить взгляду куда меньше, чем предполагает его часто упоминаемое имя. Но для нас Галлабат и его эфиопский собрат Метемма, находящийся на другой стороне узкой долинки, являют собой некое подобие земли обетованной и обозначают завершение самого тяжелого участка пути, после того как мы оставили полюс.

Наш потрепанный конвой скатывается с горки к собранию крытых соломой хижин и толпе людей, собравшихся возле неопрятного с виду здания с надписью «Таможня Демократической Республики Судан». Все выглядит незнакомым и потенциально опасным, но, к нашему немыслимому облегчению, нас встречают наши эфиопские партнеры — журналист Грэм Хэнкок и Сантха Файа, малайзийский фотограф, долгое время проживший в стране. Они приносят нам добрую весть: мы уже пропущены через суданскую таможню, а на эфиопской стороне таможни не будет до Аддис-Абебы.

Суданско-эфиопская граница представляет собой стоячий ручей, через который перекинут недавно построенный бетонный мост. Меня ничуть не удивляет, когда Грэм говорит мне о том, что мы прибыли в область, где можно с высокой вероятностью основательно заразиться малярией. Я иду сквозь толпу, мимо осликов, грузовиков, любопытных лиц и вступаю на территорию Эфиопии, где пользуются не григорианским, а юлианским календарем[37], и потому здесь 1984 г., а месяц, кажется, январь.

Пока кладь нашу перегружают на новый комплект «лендкрузеров», я блаженствую за пивом — первым после Асуана за последние более чем две недели. Оно немногим холоднее моего разгоряченного тела, но все равно великолепно. Поскольку время близится к концу дня, нам советуют не пытаться добраться до Гондэра, поскольку дорога проходит через бандитскую территорию. Мы остаемся на ночь в деревне, удаленной от границы примерно на 25 миль. Не думаю, что мне или моим спутникам было важно, где ночевать, лишь бы была удобной кровать и имелось немного горячей воды. В Шеди их нет. Условия ночлега кажутся странными даже при свете свечи, в такой бедной обстановке нам еще не приходилось останавливаться. В мою комнату приходится попадать через тускло освещенный бар, не только испускающий запахи хлева, но и внешне похожий на него. В середине его сидят возле очага люди, а по бокам находятся комнатки, похожие на примитивные стойла. У моей каморки утоптанный земляной пол и плетеные с обмазкой перегородки. Еще есть ржавая железная дверь и потолок. Хозяйка приносит мне кресло и пару камней, чтобы подложить под ножки кровати. Пока я распаковываюсь, тараканы и жуки бросаются врассыпную от луча фонаря. Электрический свет поверг бы всех в полный ужас.

Этот «отель», в котором остановились только мы с Бэзилом, тем не менее куда более роскошен, чем прочие, по простой причине — в нем есть душ. Он состоит из пластмассового бака и сливного вентиля, который надо дергать за проволоку. Поток холодной воды повергает меня в небесное блаженство.

Перед сном основательно подкрепляюсь тушенкой Fray Bentos, печеньем Garibaldi и эфиопским пивом.

Эфиопия

День 77: Из Шеди Гондэг

Я долго не могу уснуть. Плотно завернувшись во вкладыш спального мешка, укрывшись им с ног до головы, я никак не могу примириться с кислым запахом, исходящим от липкой и грубой ткани матраса, сонмищем обитающих в нем насекомых и присутствием чужих тел за хлипкой, обмазанной глиной перегородкой. От защитного кокона мне становится жарко, и я распахиваю дверь, чтобы впустить внутрь толику воздуха. Потом я задремываю и просыпаюсь, обнаруживая над собой чью-то физиономию, мгновение спустя дверь захлопывается. Я снова задремываю и просыпаюсь на сей раз от совершенно нечеловеческого, сильного звука, похожего на вопль потрясенного кошмаром осла. Мне никогда еще не приводилось вставать в 5:15 с большей охотой. Плещу себе на лицо немного воды из бутылки и на цыпочках иду к двери, которая оказывается запертой снаружи. К счастью, удается без труда докричаться до Бэзила. Собравшись под еще не совсем просветлевшим небом, мы обмениваемся впечатлениями о пребывании в этой самой экзотической из гостиниц. В комнате Анжелы находился вооруженный охранник, хотя и не всю ночь, уверяет она, а стальные нервы Найджела лопнули, когда перед самым рассветом на его кровать запрыгнул кот.

Мы отправляемся в Гондэр перед рассветом. Дороги в Эфиопии прямее и лучше, чем в Судане, однако русла рек еще не просохли и их приходится преодолевать с большей осторожностью.

Я еду вместе с Грэмом, наполняющим мою голову историей и политикой страны, а за окном разворачивается пейзаж, напоминающий границу с Уэльсом. Он говорит, что сейчас самое удачное время для посещения Эфиопии, охваченной эйфорией после падения правительства Менгисту и после дождей, покрывших всю страну свежей зеленью.

Эфиопское приграничье. За чаем с солдатами