Марк Твен - Собрание сочинений в 12 томах. Том 2. Налегке Страница 47

Перед моим отъездом из Карсона мы с братом приобрели у каких-то бродяг несколько паев в рудниках «Эсмеральда». Мы надеялись, что на нас незамедлительно посыплются золотые и серебряные слитки, но вместо этого с нас непрерывно требовали добавочных вкладов.

Наконец терпение наше лопнуло, и я решил лично проверить, как обстоят дела. Для этого мне нужно было съездить в Карсон, а оттуда в «Эсмеральду». Купив лошадь, я пустился в путь со стариком Баллу и одним джентльменом по фамилии Оллендорф, из пруссаков; но это был не тот Оллендорф, который принес столько страданий людям своими злосчастными учебниками иностранных языков, где до одури повторяются вопросы, немыслимые и неслыханные ни в одном человеческом разговоре. Почти три дня мы ехали верхами в метель и наконец прибыли на постоялый двор «Медовое озеро». Двухэтажное бревенчатое здание стояло на пригорке посреди обширной безлюдной низины, по которой уныло течет хилая речка Карсон. По соседству с постоялым двором находилась конюшня почтовой станции, сложенная из самана. Других строений не было на десятки миль в окружности. Под вечер подъехали возов двадцать сена; их поставили возле дома, а все возницы — компания в высшей степени неотесанная — пришли к нам ужинать. Кроме того, на постоялом дворе находились два кучера с почтовой станции и человек шесть бродяг и проходимцев; короче говоря, общество было многолюдное.

После ужина мы отправились в небольшой индейский поселок, расположенный неподалеку. Индейцы почему-то отчаянно суетились, укладывали свои пожитки и спешно снимались с места. Коверкая слова, они кое-как объяснили нам, что «скоро много-много вода», знаками показывая, что будет наводнение. Погода стояла ясная, да и время года не сулило проливных дождей. В речушке уровень воды не превышал одного-двух футов, и была она не шире деревенского проулка; высота же берегов едва достигала человеческого роста. Так откуда тут взяться наводнению? Мы потолковали между собой и решили, что это хитрость, — по всей вероятности, у индейцев была другая причина, почему они так торопились уйти: кто же станет бояться наводнения в самое сухое время года?

В семь часов вечера мы улеглись спать в своей комнате на втором этаже, как всегда, не раздеваясь, и все трое на одной кровати, потому что двор был переполнен и постояльцы заняли не только все кровати, но и все кресла и все свободное пространство на полу. Час спустя нас разбудил сильный шум, и, выскочив из постели, мы с трудом пробрались к окнам между рядами спавших на полу людей. Удивительное зрелище открылось нам в лунном свете: подлая речка Карсон вздулась, вода, поднявшаяся вровень с берегами, мчалась как бешеная, бурля и пенясь на крутых поворотах и увлекая за собой дикий хаос бревен, вырванных с корнем кустов, всяческого мусора. Широкое углубление, где когда-то было старое русло, тоже быстро наполнялось, и кое-где вода уже перехлестывала через его края. Люди бегали взад и вперед, подтягивая скотину и возы поближе к дому; пригорок, на котором он стоял, был очень невелик — всего-то футов тридцать перед домом да футов сто позади. У старого русла реки стояла маленькая бревенчатая конюшня, и туда-то отвели наших лошадей. Вода прибывала так стремительно, что уже через несколько минут мимо конюшни с ревом несся поток, все выше и выше заливая бревенчатую стену. Мы вдруг сообразили, что наводнение — это не просто эффектная картина, а нешуточное дело и что может пострадать не только маленькая конюшня, но и почтовая станция, так как волны уже перекатывались на берег, бились о фундамент строений и заливали примыкающий к ним огороженный склад сена. Мы выбежали из дому и смешались с толпой встревоженных людей и перепуганных животных. По колено в воде мы добрались до конюшни и отвязали своих лошадей, а когда выводили их, вода уже была нам почти по пояс. Потом все ринулись к складу, стали растаскивать огромные стоги сена и вкатывать плотные охапки на пригорок, к постоялому двору. Между тем хватились Оуэнса — одного из кучеров почтовой станции; и его товарищ бросился к конюшням, где вода доходила ему до края голенищ, нашел Оуэнса спящим, растолкал его и ушел. Но Оуэне еще не очнулся и опять задремал; однако спал он недолго: через две минуты, когда он повернулся на другой бок и рука его свесилась с койки, он попал пальцами в холодную воду, — она уже заливала тюфяк! Едва он успел, по грудь в воде, выбраться наружу, как саманные стены растаяли, словно сахар, и все здание в мгновение ока развалилось и было унесено потоком.

В одиннадцать часов вечера только крыша маленькой конюшни торчала над водой, а постоялый двор превратился в остров посреди океана. Безлюдная низина исчезла, и, насколько хватал глаз, вокруг расстилалась озаренная лунным сиянием водная ширь. Пророчество индейцев сбылось. Но как они узнали про наводнение? На этот вопрос я не берусь ответить.

Восемь дней и восемь ночей мы просидели взаперти вместе с другими постояльцами; с утра до вечера они бранились, резались в карты, а иногда для разнообразия затевали драку. Грязь, паразиты… но не будем вспоминать; такого изобилия и представить себе нельзя — да оно и к лучшему.

Среди постояльцев было двое… впрочем, эта глава и так уж достаточно длинна.

Глава XXXI

Постояльцы «Медового озера». — Воинственный пыл. — Жена хозяина. — Отъезд. — Переправа через Карсон. — На краю гибели. — Новый проводник. — Блуждание в снегу.

Среди постояльцев было двое, которые особенно мне докучали. Первый — низкорослый швед лет двадцати пяти, — видимо, знал только одну-единственную песню и не умолкая распевал ее. Весь день мы сидели в тесной, душной распивочной, и укрыться от его пения было некуда. Сквозь брань, пьяные выкрики и ссоры картежников непрерывно слышалась все та же назойливая, однотонная, нудная мелодия, и я дошел до того, что с радостью умер бы, лишь бы избавиться от этой пытки. Другой постоялец был рослый детина, прозванный «Арканзас», — с двумя пистолетами за поясом и охотничьим ножом за голенищем, вечно пьяный и вечно ищущий, с кем бы подраться. Но все так боялись его, что желающих не находилось. Он пускался на всевозможные хитрости, чтобы вынудить у кого-нибудь оскорбительное замечание, и когда ему казалось, что драка вот-вот завяжется, лицо его освещалось счастливой улыбкой; но намеченная жертва неизменно выскальзывала из ловушки, и он так искренне огорчался этим, что мне даже становилось жалко его. Наш хозяин Джонсон, безобидное, добродушное существо, сразу привлек внимание Арканзаса, и в течение нескольких дней он не давал ему покоя. На четвертое утро Арканзас напился и твердо решил не упускать случая. Вскоре в комнату вошел Джонсон, тоже успевший пропустить стаканчик виски, и с самым приветливым лицом сказал: