Леонид Родин - Пять недель в Южной Америке Страница 5

Мы оказались одними из немногих, кто видел Гель-голанд накануне его «конца»: через несколько часов, как мы вскоре узнали по радио, на Гельголанде был произведен гигантский взрыв англо-американскими войсками с целью уничтожить имевшуюся там немецкую крепость, базу воздушного и подводного флота, и большие запасы снарядов, мин и авиабомб. Все жители были выселены с острова.

В 22 часа шел дождь. Иногда попадались полосы тумана, приходилось сбавлять ход и гудеть, но, в общем, шли хорошо.

20 апреля. Ночью шли хорошо. Утро снова ясное, солнечное, теплое (+6°). Среди дня были густые перистые облака. В 17 часов 30 минут показались берега Англии. но вскоре на воду сел туман, и видимость резко ухудшилась. В 19 часов стали видны высокие меловые обрывы близ Дувра. Это место хорошо известно по снимкам во многих учебниках геологии. Прошли мимо большой песчаной отмели. Близ нее торчат мачты трех потопленных кораблей. Это-немецкая «работа». Один из кораблей, типа «Виктори»*, разорван пополам. В 19 часов 30 минут стал виден и сам Дувр: на высоком берегу мачты радиостанций, на холме - замок, в ложбине-городок.

Отсюда виден и французский берег. Здесь самое узкое место Ламанша или Английского канала. Встречаем много кораблей, фарватер обозначен плавучими маяками. Под вечер стало совсем тепло: в 19 часов было +9,5°. В 19 часов 45 минут прошел небольшой дождь.

21 апреля. Утром миновали Портсмут и подошли к Саутгемптону. Приняли на борт лоцмана. Подняли флаги: «На корабле имеется лоцман; больных заразными болезнями нет». Лоцман повел нас к порту, но, не дойдя до берега 2–2½ миль, поставил «Грибоедова» на якорь. По договоренности с нашим посольством в Англии, здесь, в Саутгемптоне, мы должны получить вакцину против желтой лихорадки.

Только мы стали на якорь, как к нам подошли два катерка с баржами на буксире; на баржах надпись «РгезЬ \?аіег» и названия фирм. Видимо, — конкуренты. Второй помощник капитана «нанял» обоих: одна водянка стала заполнять носовые цистерны, вторая-кормовые.

Один из матросов с водянки попросил папиросу. Кто-то из наших протянул целую пачку. Но с высокой палубы океанского корабля слишком большое расстояние до водянки, которая чуть возвышается над водой. Пачку пришлось бросить, но по пути ее подхватил ветер и швырнул в воду. К водянке была привязана маленькая шлюпка. Матрос отвязал ее, вскочил в шлюпку и погнался за пачкой «Казбека». Взамен «утопленницы» наши моряки уже протягивали новые пачки и бросали их на водянку, но матрос все же догнал тонувшую коробку и извлек ее из воды.

В результате «несчастного случая» с папиросами матросы с водянки на неделю были снабжены куревом. А папиросы в это время были предметом внимания всей Англии. Лейбористское правительство в своих беспомощных потугах наладить послевоенное хозяйство решило обложить высоким налогом табак, сигареты и другие табачные изделия. В результате средний рабочий мог позволить себе курить две сигареты в день. Пачка папирос в глазах матроса или рабочего — это недостижимое богатство.

Обнаружилось, что у нас на борту не один лоцман, а два. Они хорошо закусили и охотно приняли приглашение дождаться обеда, а тем временем сошли с мостика на ботдек* — место наших прогулок.

Один из них-старый и почтенный лоцман Саутгемптона. Он с гордостью сообщил, что в свое время водил «Нормандию», которая с начала войны стоит на приколе в одном из портов США. Да ей теперь и не нашлось бы «работы»: охотников до заокеанских рейсов мало. На рейде стоят два «безработных» лайнера*: «Франкония» в 24 тыс. тонн и «Джоджик» в 27 тыс. тонн. Даже внешний облик этих огромных кораблей свидетельствует об их печальной участи: краска на бортах облупилась, повсюду грязные потеки, словом-вид неприглядный. Теперь только одна «Аквитания» ходит из Саутгемптона в Нью-Йорк.

Оба лоцмана жаловались на трудности жизни: «рационированные» продукты, «боны» на промтовары, отсутствие топлива, холодные, как назло, зимы. Не забыли и новый «налог на курящих», как было воспринято населением увеличение цен на табачные изделия.

Показали нам «сегодняшнюю» газету Саутгемптона. В ней больше всего места занимали табачные «проблемы»: расчетливые советчики рекомендовали не выбрасывать окурки; карикатуристы изображали, как один счастливчик курит, а толпа ловит дым от его сигареты; парламентарии доказывали, что курящие и так помогают бюджету страны тем, что покупают табак, чего не делают некурящие, так за что же их, курящих, так несправедливо наказывают, оставляя незатронутыми бесполезных некурящих, и т. п.

Политических новостей в газете было мало. Основное место занимали подробное сообщение о путешествии королевской семьи в Южной Африке и табачный вопрос. Более половины газеты уделено объявлениям десятков мелких и крупных фирм и рекламам разнообразных патентованных средств, каждое из которых должно осчастливить покупателя. Сообщалось «потрясающее» событие: некто (указана фамилия) подал в суд на кухарку, якобы укравшую у него 200 шиллингов. В суде же истец заявил, что снимает свой иск, так как женится на ответчице. Далее газета под философским заголовком «Собачья верность» извещала читателей, что такса (кличка) вернулась к своим хозяевам (фамилия) после трехдневного отсутствия. Вот и вся газета. О чем будут писать ее корреспонденты, когда вернется королевское семейство и, не дай бог, перестанут пропадать собаки?

Лоцманов пригласили обедать к капитану. Пошли обедать к себе в кают-компанию и мы.

Вскоре прибыл представитель нашего посольства и привез нам вакцину против желтой лихорадки. Через час Николай Михайлович уже вызывал нас к себе в каюту: время годности вакцины исчислялось всего 50 часами, и он торопился применить ее, пока она была полноценной. Мы все охотно подверглись этой прививке.

Лоцманы шумно распрощались с капитаном, каждый из них получил сверточек со снедью впрок, и они нарочито твердыми шагами проследовали к парадному трапу, который был спущен к приезду представителей нашего посольства. Лоцман с «Нормандии» выведет нас завтра утром из гавани.

Настал вечер. Было тихо и тепло (+ 10°). Стали мигать маяки и буи на фарватерах, зажглись огни на кораблях, но в городе было темно. Большой портовый город был погружен во тьму. Падение добычи угля в Англии привело к тому, что почти все города были лишены электричества. Электроэнергия подавалась только крупным предприятиям и лишь тем из них, которые работали круглые сутки. Редкие огоньки на берегу можно было видеть только там, где шла разгрузка судов. Экономия электроэнергии дошла до того, что в городе кинотеатры работали только два раза в неделю и давали по одному сеансу.