Элизабет Хаксли - Сияющее Эльдорадо Страница 5

Приезжему судить о сиднейской прессе трудно. Местные политические события не всегда интересны для жителей других стран. Австралийцы часто расплачиваются за свое равнодушие к судьбам мира.

Интервьюируя зарубежных посетителей, большинство репортеров начинает с вопроса: «Каковы Ваши впечатления от Австралии?» Иногда этот вопрос задается еще на теплоходе или когда турист ожидает свои чемоданы в аэропорту. Очевидно, ответы в этом случае могут сводиться лишь к тому, как все мило выглядит вокруг, как ярко светит солнце и как дружелюбны местные жители. Читателям это должно было бы уже давно наскучить. Не является ли такая «забота» о том, что думают соседи, своеобразным похмельем после колониальных дней, когда австралийцы не были уверены ни в себе, ни в положении своей страны. Видимо, став гражданами свободной, повзрослевшей и преуспевающей страны, австралийцы не хотят особенно волноваться о том, что думают о них туристы. Вероятно, австралийцам достаточно того, что их принимают за тех, кто они есть. Конечно, такого рода вопросы лицам, только что сошедшим на берег страны, могут задаваться и для испытания их находчивости. Я слышала об одном торговце рассадой роз, который ответил репортеру:

— Ваша страна станет еще прекраснее, если в ней будут разводить больше моих роз.

Я жалею, что, в свою очередь, не нашлась и не сказала:

— Вы будете жить еще лучше, если прочтете больше моих книг.

Проехав десять-пятнадцать миль на юг от Сиднея, вы приближаетесь к местам, которые в наши дни, очевидно, выглядят точно так же, как в те далекие времена, когда судно капитана Дж. Кука входило в Ботани-Бей. Удивительным казался здесь густой девственный лес, так близко примыкавший к городу с более чем двухмиллионным населением. Он сохранился потому, что в те далекие времена, когда землю делили на участки для заселения, холмы эти были каменисты, бесплодны и лишены воды, и их не имело смысла разрабатывать. Постепенно они превратились в лесные заповедники, охраняемые государством, и, естественно, оставались в первозданном виде.

За окнами машины в легкой утренней дымке гребень за гребнем пробегали холмы, покрытые лесами. В воздухе чувствовалось дыхание осени, носились нежные, как пыльца, пушинки. Бледная оливковая с красными вкраплениями зелень эвкалиптов. Ни домов, ни поселений… Как повезло сиднейцам, оказавшимся обладателями такой роскоши, как зеленый ковер, раскинувшийся прямо у порогов их домов. Позже я прочитала об этом районе, окаймляющем Ботани-Бей, у Д. Г. Лоуренса[20] в его «Кенгуру»: «Темные старые горы, темные заросли грациозных эвкалиптов с бледными стволами и тусклыми листьями, крепкий молодой лес и какие-то огромные остроконечные пики».

Стремясь вскрыть существо древнего пейзажа, он искал слова, чтобы передать «странную, неброскую красоту Австралии, которая, казалось, таится как раз за пределами нашего видения. У вас такое чувство, словно вы потеряли способность видеть, словно ваши глаза не в состоянии охватить этот пейзаж». Впрочем, такого рода ощущения не мучают уроженцев Австралии, которые, по словам поэта Джеймса Маколи[21], «так же срослись с этой страной как душа с телом». Маколи писал, что в Австралии «цветы смотрят широко раскрытыми глазами, воздух вливает свободу», а «сороки кричат вам „Джек” и, сидя на деревьях, насвистывают, как жаворонки».

Мы направлялись в Вуллонгонг и Порт-Кембла, где расположены крупнейшие сталеплавильные заводы. Это комплекс изрыгающих дым доменных печей и прокатных станов, шахт, новых домов и новых городов — один из основных районов Австралии, вбирающий в себя капитал и рабочую силу, в том числе иммигрантов, хотя и не в том количестве, в каком ему необходимо. Сталеплавильная компания могла бы принять на работу завтра же еще тысячу человек, сумей она заполучить их, как сообщил нам начальник отдела кадров, стараясь перекричать гул одной из крупнейших доменных печей мира.

Люди все еще склонны думать об Австралии как о стране овец, пшеницы и крупного рогатого скота. Шерсть действительно остается крупнейшей статьей экспорта и источником валюты страны, причем в настоящее время она главным образом идет в Японию. Но с годами продукция шахт и заводов начинает превалировать над сельскохозяйственной. Потребность в стали увеличивается вместе с ростом производства, и почти половина промышленных рабочих прямо или косвенно занята в переработке металлов и машиностроении. Завод в Порт-Кембла принадлежит крупнейшей компании Австралии — «Броукен-Хилл Пропрайэтри». После второй мировой войны компания вложила шестьсот миллионов долларов на расширение производства. Использовался только национальный капитал. Вскоре более крупное предприятие, строящееся в Уайалла (Южная Австралия), где недавно было спущено на воду крупнейшее построенное в стране грузовое судно для перевозки руды водоизмещением в сорок семь тысяч пятьсот тонн, затмит завод в Порт-Кембла.

Как и горы Морн, холмы Иллавара подходят к самому морю и полны угля. Для того чтобы добыть уголь, надо лишь прорубить шахты в склонах и опустить его к подножию в доменные течи. Это самый простой и дешевый метод добычи угля в мире.

Иммигранты составляют около половины рабочей силы в Порт-Кембла. Это представители тридцати трех национальностей, большинство из которых итальянцы, югославы и англичане. Многие англичане, с которыми я разговаривала и которые обращались ко мне сами, уэльсцы по происхождению. Один из них сказал:

— Если бы можно было начать сначала, я бы никогда сюда не приехал. Заработная плата выглядит здесь высокой только на бумаге.

Другая причина недовольства иммигрантов — нехватка работы для женщин. Все они, проживающие во многих городах Австралии от Вуллонгонга до Уайаллы, от Брисбена до Перта, испытывают примерно одинаковые трудности. Но в их жизни есть и светлые стороны.

— Здесь лучшие друзья, которых вы могли бы встретить. Когда я приехал в Австралию, у меня не было и пяти шиллингов в кармане. Я никому ничего не говорил, но они, видно, все понимали. Когда объявили перерыв и все пошли выпить чашку чая, я нашел в своем узелке пятифунтовую бумажку, — рассказал мне один из иммигрантов.

— Здесь просто можно выпить с любым, все мы одинаковы, не как дома, где живем по поговорке: «всяк сверчок знай свой шесток», — сказал другой.

Чиновник, оказывающий на первых порах помощь иммигрантам, назвал мне следующие три заповеди, которые подсказал ему опыт двадцатилетней работы: уезжать молодым; помнить, что в Австралии придется много работать и мужу и жене; иметь при себе сбережения. Те, у кого есть деньги, редко терпят неудачу, в основном потому, что могут снять или построить жилье, а возможно, их делают хорошими поселенцами расчетливость и умение благоразумно расходовать средства. Впрочем, есть, конечно, исключения из всех этих правил.