Хеймиш Макиннинс - Восхождение в затерянный мир Страница 50

«Если там есть полка, — сказал я Мо, — можем использовать ее для бивака». И пошел. Трещины были отвратительные. Какой крюк ни вобью — болтается. Хуже не придумаешь: либо трещина узкая и мелкая, лепестковый крюк входит только на часть длины, либо такая, что надо бить клиновидный крюк и загружать его с великой осторожностью. Все это время я работал под душем и вскоре рассмотрел, что замеченная мною снизу полка всего лишь крохотный уступчик, шириной сантиметров двадцать. Мимо меня по стене с оскорбительной легкостью проскользнуло какое-то насекомое».

Мо с тревогой наблюдал за Джо на этом отрезке:

«Он попал в переплет, и я чувствовал себя скверно, глядя на него, поскольку сомневался в надежности страховки. Джо промок до костей в этой чертовой трубе. К тому времени я совсем дошел и никак не мог совладать с дрожью. Джо работал уже три часа. Я поминутно разминал ноги, потому что их сводило судорогой. Наконец Джо крикнул, что он вымотался. Пять часов, делать новую попытку поздно. Я спустил Джо через его верхний ненадежный крюк. Он присоединился ко мне, и мы крикнули вниз Хеймишу и Дону, что сматываем удочки».

Уж как мне пришлось туго, когда я шесть с половиной часов висел на жумарах, но мои тяготы не шли ни в какое сравнение с тем, что выпало на долю Мо и Джо. Пышная растительность рядом со мной, похожая на огромные гроздья винограда, напрашивалась на сравнение с висячими садами Семирамиды. Гнездившиеся здесь попугайчики уже возвращались на ночь в свои убежища. После трех часов погода начала портиться, потом разразилась настоящая буря, и нас с Доном жестоко трепали порывы юго-восточного ветра. К ветру присоединился дождь; летящие горизонтально капли сверкали, будто трассирующие пули. Свисающая с обвязки тяжелая веревка дергала меня, вытягиваясь под прямым углом в сторону стены. Такой отвратительной погоды мы еще не видели.

Я справлялся о времени у Дона, чувствуя, что становится поздно, поэтому психологически мы уже были готовы к отступлению, когда сквозь ветер до нас донесся голос Мо.

— Все, — угрюмо пробурчал Дон. — Пошли вниз.

Я подал ему конец привязанной к моей сбруе веревки, пропустив ее через восьмерку для спуска. Надел карабин на корленовую веревку и прищелкнул ее к петле на моей обвязке, чтобы она направляла меня к Африканской корке, иначе я повис бы в воздухе. И пошел вниз, вырывая своим весом веревку из хватки ветра.

Достигнув Африканской корки, я отвязался и крикнул Дону, чтобы спускал первый рюкзак. Ветер унес мой крик, и я не получил ответа. Но Дон видел, что новая веревка освободилась от нагрузки, и знал, что я благополучно прошел этап. Вскоре из мглы вверху вынырнул рюкзак, спускаясь на меня, подобно слоновьей ноге.

Большая крыша частично защищала меня от дождя, но наши товарищи наверху находились в ужасном положении. Джо описывал потом спуск от ступеньки, где его ждал Мо, как один из самых трудных переплетов в своей жизни. Сплошная мешанина снаряжения и веревок. От страховочной точки вниз свисало больше десятка веревок, и определить, какая из них нужная, было совершенно невозможно. Пока Мо страховал, Джо полез вниз по этому пучку, в котором затерялись и две закрепленные веревки. Метрах в пятнадцати ниже он достиг такого места, где в свете угасающего дня можно было что-то разобрать. Закрепился на закладке и распутал веревки.

Тем временем Мо наверху пришел к выводу, что длинный спуск по веревке грозит ему большими неприятностями. Он до того вымотался, что крикнул Джо, чтобы тот попросил Дона дождаться его на случай, если ему понадобится помощь.

Джо продолжал спуск и вышел из нижней части камина, чувствуя себя препаршиво. Дон уже готовился идти вниз, когда Джо остановил его и передал просьбу Мо.

Никогда еще мы не проходили такого страшного участка, сколько ни лазали по скалам, — точнее, сколько ни висели в воздухе перед скалой! Нам не хватало физического контакта со стеной. Трудно представить себе более жуткую ситуацию. Буря бушевала все злее, ветер нещадно трепал нас, и назревала подлинная драма. Мы буквально боролись за свое существование, каждый понимал в глубине души, что малейшая промашка чревата бедой.

— Я продолжу спуск, Дон, — сказал Джо. — Плоховато себя чувствую.

— Ладно.

Готовясь к неприятному спуску с Большой крыши, Джо автоматически пристегнул свою восьмерку к двум веревкам, по которым поднимался вверх. Переваливая через край карниза, он ощутил рукой, что одна из веревок сильно потерта; Джо еще не знал ничего о том, что я пережил на подъеме, как веревка едва не лопнула. Дон в темноте не разобрал, какие веревки выбрал Джо, а тот пристегнулся к незакрепленной корленовой веревке, на которой мы поднимали рюкзак и конец которой лежал на бромелиях возле Дона, и к той самой негодной веревке, с которой я натерпелся страху! Мгновенно осознав свою ошибку, Джо надел жумар выше поврежденного участка, подтянулся и перестегнулся на новую веревку. Самая малость отделяла его от гибели…

Мо в это время спускался к Дону. Он совершенно выбился из сил, а еще пришлось подтягиваться, чтобы выбрать слабину и стать на полку Дона. Дон дал ему сигарету, и после короткого отдыха Мо почувствовал себя лучше. Продолжив долгий спуск по веревке, он присоединился к Джо на Африканской корке. Здесь Джо маялся с первым рюкзаком, который надо было перенести на другую веревку, чтобы спустить ко мне на Террасу. Кончилось тем, что он разрезал три петли и отправил рюкзак вниз на веревке, соединяющей Африканскую корку с Тарантуловой террасой.

В свою очередь, Дон начал спускать второй рюкзак, но из-за сильного ветра и общей путаницы не смог толком разобраться в веревках и остановился на слишком короткой, так что сорокакилограммовый груз повис в воздухе перед скалой, раскачиваясь, словно огромный маятник. Проблема. И никто, кроме Дона, не мог бы с ней справиться. Приступив к спуску, он поймал у перегиба карниза вспомогательную веревку с рюкзаком, прищелкнул ее к своей обвязке и продолжал спускаться с качающимся внизу увесистым трофеем. На Африканской корке Мо принял сперва рюкзак, а затем и Дона. Мо говорил потом: «Никогда еще я не видел Дона в таком паршивом состоянии».

Сквозь вой ветра наши крики доносились до лагеря 7, и его обитатели волновались, догадываясь, что у нас что-то не ладится.

Мы промокли до костей, предельно устали и пали духом. У Мо и Джо были ободраны ладони; на ногтях, ресницах и волосах налипла грязь. Грязь проникла и внутрь наших шлемов; глаза были воспалены от сора, сыпавшегося из трещин. Намокли даже лежавшие в рюкзаках спальники. Сгрудившись вокруг газовой плиты, чтобы сварить суп, мы слышали, как рокот водопада соперничает с ревом ветра. Дон не стал дожидаться супа и удалился в свое убежище по ту сторону Носа. Мы разделили на троих банку мяса. Я связался по радио с лагерем 7 и коротко поведал Нилу о нашем поражении, обещав снова вызвать его утром, когда мы немного разберемся, что к чему.