Евгений Вишневский - Нас вызывает Таймыр? Записки бродячего повара. Книга вторая Страница 52

— Да плюньте вы ему в рожу, этому жлобу! — сказал Олег за ужином, когда мы пересказали ему наш разговор с завхозом. — Ишь, сволочь, дармовую рабочую силу ищет — бочки ему катать некому! В понедельник мы так и так на Хатангу уходить должны — у нас месячная саннорма кончается, вот и забросим вас — никаких проблем. У вас вещичек-то много?

— Да нет у нас с собой ничего.

— Тогда какие разговоры? — пожал плечами радист Саня. — В воскресенье отпразднуем — и давай бог ноги. Праздник наш в воскресенье — День авиации.

— А в понедельник с утра мы вам за подарком слетаем, — добавил Юра.

На том и порешили.

Сегодня за ужином у меня были все летчики Косистого. В местную столовую не пошел никто.

19 августа

С утра проводили наших геодезистов на Нордвик. Перед отлетом Лев, смущаясь, попросил у них взаймы пятьдесят рублей, поскольку наличные деньги у нас почти кончились. Прилетим в Красноярск — вышлем.

Днем к нам вновь пожаловал завхоз.

— Ну и что же вы решили? — спросил он, сладко улыбаясь.

— Спасибо за внимание, — ответил Лев Васильевич, — мы тщательно обдумали ваше предложение и решили от него отказаться. У нас на примете есть другие, более заманчивые варианты.

— Ну, смотрите, — криво усмехнулся завхоз, — как бы жалеть потом не пришлось. Закукуете недельки на две, если не больше, тогда помянете меня, да поздно будет. Вы газеты местные читаете? С общей обстановкой знакомы?

Мы не стали поддерживать дальше этого никчемного разговора, и завхоз, хлопнув дверью, ушел.

Шторм к обеду разыгрался не на шутку. Огромные волны с ревом накатываются на взлетную полосу нашего аэродрома. Бортмеханик Валера попросил меня помочь проверить крепление машины, чтобы ветер, не дай бог, не повалил вертолет. Поставили дополнительные стопоры, проверили крепление и растяжки — все должно быть хорошо.

И вдруг мы с Валерой увидели, что какой-то ненормальный псих из местных сталкивает в воду лодку, намереваясь, видно, плыть проверять сети. Валера замахал руками и кинулся навстречу сумасшедшему.

— Стой! Стой! Стой, тебе говорят!!! — что есть мочи завопил он. — А ну давай назад, псих ненормальный! Тебя же сейчас, дурака, шторм в открытое море унесет, а мы потом тебя спасать должны будем, машину гробить! А ну вылезай назад, а то как врежу сейчас по морде!! Из-за каждой сволочи машиной рисковать!

Рыбак, не ожидавший такого свирепого напора, стушевался, и, что-то бормоча себе под нос, вытащил лодку на берег, и, ошарашенный, отправился домой.

Нынче в местную столовую за весь день не пришел никто: все летчики столовались у меня, а пассажиров в гостинице нет.

20 августа

Сегодня в Косистом главный праздник — День авиации. В поселке творится нечто необыкновенное: машины садятся одна за другой. Сперва сели два «Ил-14» с нарисованными на борту белыми медведями (ледовые разведчики). Затем две «Аннушки» («Ан-2»): одна колесная, другая на поплавках (эта села в заливе). Часом позже плюхнулись два военных «Ли-2», потом сразу три вертолета, два «Ми-4» и один «Ми-8». И в довершение всего громадина «Ан-12», транспортный самолет. Он летит откуда-то с юга, экипаж его — сплошные узбеки, а сам самолет битком набит ящиками с красными помидорами. Самолет этот летит в Тикси с каким-то спецзаданием, а помидоры они везут туда на продажу или обмен (впрочем, очень может быть, что спецзадание — это какая-нибудь липа, а главная цель узбекских «полярников» — повыгоднее сбыть эти вот помидоры). На что они собирались их менять, я не знаю, должно быть, на золото, алмазы и меха, но обменять на рыбу, продать (я уж не говорю, подарить хотя бы пару штук) они категорически отказались. Откуда же нынче такая пропасть самолетов? За завтраком наши вертолетчики рассказали, что официальный повод — нелетная погода в Хатанге, Тикси, Диксоне и вообще везде вокруг, кроме Косистого. Но на самом деле все гораздо проще: тем экипажам, кому завтра утром лететь на задание, ни выпить, ни потанцевать от души в «больших» аэропортах начальство и медперсонал не позволяет; здесь же порядки много мягче — единственный представитель медицины, врач Валя, давно уже махнула рукой на все строгости и смотрит на «шалости» полярных летчиков сквозь пальцы (до первого серьезного несчастного случая, я полагаю). Однако наши вертолетчики с утра улетели на какое-то большое задание, но к вечерним торжествам обещают непременно быть обратно.

— Интересно, вот на клубе повесили объявление, что вечером состоится торжественное собрание и даже концерт артистов из бухты Кожевникова, — говорит Наташа. — Какие-такие артисты могут быть в бухте Кожевникова?

— Известно какие, — отвечает Олег, — солдаты с точки. Солдатская самодеятельность будет.

Целый день я колотился нынче как проклятый: гости шли косяком (все с бутылками, так что в сенях, в холодной кладовке, у меня образовался обширный запас водки, коньяка, питьевого спирта и вина). Был у меня праздничный завтрак, потом праздничный обед, а следом за ним — праздничный ужин. А в столовую опять не пришел никто, ни один посетитель.

Днем вновь пригласил к себе Льва Васильевича начальник аэропорта, для того чтобы Лев помог ему написать торжественный доклад к сегодняшнему вечеру.

И вот праздничный вечер начался. Клуб переполнен: здесь все население Косистого, все экипажи самолетов и вертолетов, все геодезисты, экипажи кораблей, стоящих на рейде, — словом, все от мала до велика. Не пришли на праздник только узбеки. Они так и не решились покинуть свои помидоры, даже, оказывается, и спали-то по очереди: сторожили товар и были очень удивлены, что никто не предъявлял на него никаких притязаний и не устраивал никаких поползновений.

Вступительное слово, произнесенное начальником аэропорта, было кратко, полно интересных фактов и цифр (чувствовалась опытная рука Льва Васильевича). Начальника проводили бурными искренними аплодисментами, и он сел в первый ряд, между мной и Наташей.

Потом начался концерт. Он, может, и был бы неплох (бесхитростные номера, обычная провинциальная самодеятельность, где интересней всего то удовольствие, которое получают сами исполнители от своего творчества), если бы не конферансье. А конферировала здоровенная и вульгарная (как впоследствии выяснилось, к тому же и нетрезвая) баба, жена майора, начальника роты. То, что она говорила, как заигрывала с залом, как вела себя на сцене, было до такой степени чудовищно, что зритель потихоньку потек из зала на воздух. К счастью, вскоре концерт окончился и начались танцы. На сцене разместился вокально-инструментальный ансамбль. Солдаты очень старались, но играли все-таки плохо (сильно врали). Дама-майорша попыталась и здесь взять в свои руки роль ведущего (вернее, массовика-затейника), однако ей быстро указали на дверь; она обиделась и ушла в гостиницу. Удивительно, но факт: в клубе есть радиола и большой набор пластинок, на которых записаны те же самые вещи, что играет солдатский ансамбль. Я попробовал обратить внимание танцующих на это и освободить солдат от непосильной для них работы, но меня никто не поддержал. Народ же между тем веселился от души: танцевали все, несмотря на возраст и общественное положение. Лишь завгар Валера стоял в дверях и, скрестив руки на груди, исподлобья смотрел на свою жену, которая отдавалась веселью совершенно: склонив голову на плечо партнера, нежно обнимала его, смеялась журчащим смехом, стреляла глазами во все стороны. Ох, быть, быть сегодня мордобою!