Эрих Раквитц - Чужеземные тропы, незнакомые моря Страница 55

«Феодально-абсолютистская власть в Испании и Португалии не понимала, что единственным источником благосостояния страны может быть труд. Она подавляла свободу испанских городов и уничтожала мавров, умелых земледельцев и искусных ремесленников. Все это происходило под знаком идеологической розни, под знаком религиозной нетерпимости, но в действительности объяснялось стремлением деспотов и их приближенных из числа феодалов и церковников уничтожить все то, что производили прилежные руки независимых, а следовательно, и непокорных людей вопреки воле правительства тунеядцев».

Узколобая политика Испании и Португалии привела к тому, что даже необходимые предметы широкого потребления стали ввозить в эти страны из-за границы. А между тем благодаря постоянному притоку драгоценных металлов, которые добывались в Новом Свете с помощью рабского труда, стоимость товаров в Европе все время росла. Естественно, богатели те государства, в которых хорошо были развиты ремесла и торговля, иными словами, в то время — Англия и Голландия. Экономика этих стран, рано вступивших на путь капиталистического развития, получила новый мощный стимул. Амстердам стал центром европейской торговли, и голландские купцы уже не хотели мириться с тем, что им приходилось покупать пользующиеся огромным спросом заморские товары, особенно пряности, у португальцев, то есть из вторых рук и потому втридорога. Теперь они сами начали снаряжать корабли и посылать их в Ост-Индию. И моряки на этих кораблях, возглавляемые опытными и энергичными капитанами, стали предъявлять свои права на португальские колонии. Все пришло в движение.

В 1581 году Утрехтский союз[242], во главе которого стоял герцог Вильгельм Оранский, объявил себя независимым, сбросив испанское иго. А семь лет спустя сыновья Альбиона, обладавшие техническим и военно-тактическим превосходством, разбили в Ла-Манше испанскую армаду, которая была послана специально для того, чтобы проучить английских и голландских выскочек. Испания и Португалия перестали быть владычицами морей. Магнитный полюс мировой истории неуклонно перемещался к северу…

Реформация подорвала политическое господство Ватикана, правда, Франция осталась католической страной, но и она освободилась от опеки папы и, когда испанец Карл V[243] пожаловался Франциску I[244] на то, что французские корсары захватили корабль Кортеса с награбленным добром, Франциск I весьма самоуверенно ответил:

«Покажите мне завещание нашего праотца Адама, согласно которому все заморские страны были якобы отданы вашему величеству!»[245]

От такой дерзости у Карла V отнялся язык.

В почетном списке великих мореплавателей все реже и реже можно было встретить иберийские фамилии. Вместо них появились другие имена. Теперь моря были отданы на откуп пиратам. В незнакомые дали их гнала не любознательность, а жажда наживы, алчность. К авторитету папы они относились с презрением. Открытия и набеги совершали на собственный страх и риск при поддержке богатых негоциантов. Правительства в Лондоне, Париже и Амстердаме официально не имели с пиратами ничего общего, но втайне покровительствовали им. Однако, если дело кончалось открытым скандалом, новым завоевателям нередко приходилось сменять вольное морское житье на душную темницу.

Одним из таких необузданных молодцов — морских разбойников — был англичанин Френсис Дрейк[246]. В 1570–1572 годах он совершил три успешных пиратских набега на испанские владения в Вест-Индии. После этого королева Елизавета дала ему секретное поручение — подорвать испанскую торговлю в районе Тихого океана. В 1577 году пять его кораблей отплыли из Плимута; впервые после Магеллана Дрейк прошел пролив между Южной Америкой и Огненной Землей. Буря отрезала корабль Дрейка от остальных судов эскадры, тем не менее он продолжил свое плавание и достиг реки Колумбия (примерно 48 северной широты), опустошая и сжигая на своем пути гавани западного американского побережья. Затем Дрейк вошел в совсем еще не изведанные воды. У него возник дерзкий план — обогнуть Американский континент с севера, но тут наступили холода, и Дрейк отказался от своего намерения. Ему повезло: север Американского материка был в то время «белым пятном», и ни Дрейк, ни другие его современники не представляли себе, какие трудности уготовила враждебная природа каждому, кто вторгнется в ее ледяные пределы.

Путь на юг был закрыт испанскими кораблями, и теперь Дрейку, чтобы вернуться в Англию, ничего иного не оставалось, как пересечь Тихий океан. Путешествие оказалось успешным. Сделав всего лишь одну краткую остановку на острове Тернате — одном из группы Молуккских островов, Дрейк в ноябре 1580 года доплыл до родины. Это было не первое путешествие через Тихий океан, однако со времени плавания Магеллана должно было пройти почти шестьдесят лет, прежде чем другой моряк совершил новое кругосветное путешествие. Путешествие принесло Френсису Дрейку у него на родине неувядаемую славу. Сын матроса, он стал вице-адмиралом и сыграл большую роль в уничтожении испанской армады…

Если экспансия англичан и французов была направлена главным образом на Новый Свет и особенно на тамошние испанские владения, то голландцы совершали набеги на дальневосточные колонии португальцев. Флибустьеры — голландская разновидность морских разбойников[247] — обосновались в Индонезии, захватив и наскоро укрепив прибрежные районы. Следом за ними шли купцы, основывавшие торговые поселения. В 1602 году была основана Нидерландская Ост-Индская компания, и с тех пор мировая торговля пряностями сосредоточилась в руках голландских толстосумов.

Голландским морякам, постоянно рыскавшим в поисках новых земель, удалось совершить в этих краях немало великих открытий. Несмотря на то, что Френсис Дрейк во время плавания к Тихому океану достиг 56° ю. ш. и не обнаружил там никаких следов земли, в головах картографов и моряков того времени упорно держалась старая легенда, согласно которой в южном полушарии существовала некая Terra Australis. Эта загадочная Южная земля занимала еще воображение Птолемея и была обозначена на его картах в виде длинной полосы земли[248].

Однако в действительности все оказалось гораздо сложнее и непонятнее, чем на картах. В 1545 году испанец Иньиго Ортис де Ретес[249], отправившись в плаванье с Молуккских островов в Мексику, отклонился от обычного курса к югу и прошел вдоль длинного берега, который и до него уже видели некоторые испанские и португальские моряки. Жители этой прибрежной полосы были очень похожи на обитателей Гвинеи, поэтому де Ретес назвал обнаруженную им землю Новой Гвинеей и предположил, что это выступ легендарной Южной земли. Однако в дальнейшем открытую землю никак не удавалось увидеть снова, хотя испанские мореплаватели на протяжении 50 лет усердно искали ее. Конечно, указания де Ретеса могли быть и неточными, тем не менее в истории географических открытий этот факт поистине вызывает удивление — как можно было не заметить огромный, находящийся прямо перед входом на Молукки остров?