Евгений Спангенберг - Заповедными тропами Страница 56

Кот ждал — видимо, надеялся, что птица оставит его в покое.

Но сорока, сидя на столбике, вызывающе стрекотала. Последним усилием кот сдержал себя и сделал еще несколько шагов к поселку. Сорока тотчас же перелетела на последний столбик и уселась почти над головой кота. Тело птицы было напряжено, видно было, что она ждет нападения и в любой момент готова взлететь, но не отказаться от своих намерений.

Кот выгнул спину, и в тишине утра до меня ясно донесся отрывистый царапающий звук. Это хищник поочередно вытягивал свои длинные ноги, всаживая когти в лежащее на земле гнилое дерево, срывая с него кору. Конечно, с большим удовольствием он разорвал бы когтями эту назойливую птицу — сороку.

Хищник медленно поднял голову, впервые взглянул на своего мучителя, негромко проурчал «уууу…» и закончил резким «кха!». Однако сколько было в этом несложном звуке бессильной злобы и ненависти к назойливой птице-тирану!

И надо сказать, что в этот момент я всецело был на стороне кота. Сколько было проявлено выдержки, спокойствия, терпения — и все пошло прахом. Пропала охота! Он был бессилен прекратить это издевательство.

Вдруг кот сделал несколько крупных прыжков, но не к сороке, а в противоположную сторону. Еще секунда, и хищник исчез в сплошной зелени, верно рассчитывая скрыться от птицы.

Но сорока и тут не хотела пощадить кота. Усевшись на вершину ветлы, она громко стрекотала. Другие птицы слетались на ее голос. Они возбужденно кричали и кружились над чащей. Более смелые спускались на землю и, осторожно пригибаясь, всматривались в колючую поросль.

Скоро вся компания перелетела на другое место — видимо, кот переменил убежище. Потом сороки стали слышаться все дальше и дальше от поселка. Кот уходил в лес. Там он забьется в чащу и будет лежать голодным: не удалась сегодня охота.

Но все-таки мне нужно было добыть камышового кота. На другой день, взяв ружье, я утром вышел в виноградник. Опять застрекотала сорока. По ее крику и перелетам со столбика на столбик я узнал, что идет зверь, и, выбрав место, стал с ружьем на его пути. Сорока стрекотала все ближе. Я ждал. И вот прямо на меня вышел из зарослей крупный серо-желтый хищник.

Глава двенадцатая

ДЕНЬ В СКОПИНОМ ГНЕЗДЕ

Скопа — это большая красивая хищная птица. В отличие от многих других хищников — орлов, коршунов, ястребов — она никогда не нападает на птиц и крайне редко ловит мелких млекопитающих. Посадите скопу в одну клетку с голубем или кроликом, и они будут жить мирно. Почти единственная добыча скопы — крупная рыба. Ловит она ее замечательно ловко. Скопа — птица, населяющая весь земной шар, но держится она только там, где есть обширные прозрачные водоемы, в которых можно добыть пищу, где есть деревья и скалы, на которых она устраивает свои массивные гнезда. У нас скопы распространены очень широко, но особенно много их на юго-западном побережье Каспийского моря, в районе портового города Ленкорани. Во время своих выездов туда я наблюдал этих пернатых в большом числе и один раз, при попытке добраться до гнезда птицы, попал в крайне затруднительное положение.

Всю жизнь, с самого раннего детства, я не могу видеть равнодушно гнезда скопы. Я часами любуюсь им, хотя в нем как будто и нет ничего особенного. Гнездо сооружается из толстых кривых ветвей и сучьев, но как бывает живописна эта огромная куча хвороста, укрепленная на самой вершине великана дерева. Конечно, это может не всем нравиться, как, например, не всем нравится кваканье в пруду лягушек и одновременно песнь соловья. Скажите об этом завзятому горожанину, редко бывающему среди природы, и он будет над вами смеяться, а другие скажут, что для них это самая лучшая музыка. Но это уж, конечно, дело вкуса, и каждый прав по-своему. Так или иначе, но когда я приехал весной в Ленкорань и увидел много скоп и их гнезда, мне стало как-то особенно радостно. «Вот, — подумал я, — будет интересно понаблюдать за этими чудными птицами. А быть может, мне удастся добраться до гнезда скопы и достать кладку яиц для своей коллекции». Однако большинство гнезд, попадавшихся мне во время экскурсий, помещалось на таких огромных деревьях, что влезть на них не представлялось никакой возможности. Мало того, что деревья оказывались очень высокими и в нижней своей части лишенными сучьев, но главное — они были в два-три обхвата. При этих условиях лазанье становилось крайне опасным, так как, не имея возможности обхватить дерево руками, на нем почти невозможно держаться.

Вот среди затопленных водой рисовых полей — беджар, покрытых, как ковром, яркой зеленью молодых всходов, высоко к небу поднимается великан дуб. Дерево давно отжило свой век, высохло, буря сломала его вершину, свалились на землю ветви, но могучий ствол по-прежнему сохраняет былую красоту и прочность. И по сравнению с мертвым великаном кажутся низкими растущие по соседству молодые деревья. Погибшие дубы-великаны — излюбленные места гнездования скоп. Массивное гнездо, выстроенное на обломленном стволе, как шапкой, прикрывает нагую вершину дерева. Вот и попробуй добраться до такого гнезда. Конечно, попробовать можно, но мало вероятия, что ваша попытка даст результат.

После осмотра нескольких десятков гнезд я наметил лишь два из них, которые мне казались более доступными. Одно помещалось в окрестностях селения Вель, другое в двадцати километрах, у самого подножия хребта Талыш. На них я и решил испытать свои силы и умение.

Выбрав сухой и солнечный день, ранним утром я оседлал лошадь и пустил ее крупной рысью по направлению видневшегося вдали лесистого холма Машхан.

Сначала дорога шла к западу. Я миновал селение, пересек широкое, открытое пространство затопленных водой рисовых полей и, углубившись в лесную чащу, едва приметной тропой достиг первых увалов. Отсюда хорошо проторенная дорога шла прямо на юг, мимо того места, где неделю тому назад я нашел и заметил гнездо скопы. Дикая и своеобразная природа окружала меня. Что-то сказочно красивое и в то же время страшное таилось в ней. Направо от моего пути поднимались покрытые лесом Талышские горы, налево широко раскинулись лесные водохранилища — истыли, то есть затопленные лесные площади, где местные жители сохраняют воду, используя ее для поливки рисовых плантаций. Эти затопленные водой леса поражают вас своей пышностью. Какая яркая зелень листвы, сколько цветов, ветви обвиты серыми и зелеными лианами, сколько яркого света и солнца вверху, и как темно под зеленым сводом! А из глубины глухой чащи до вас доносится беспрерывный гомон квакающих лягушек. Только обилие воды и южное солнце в состоянии создать такую роскошь. Но в то же время лесные истыли — страшное место. Это рассадник тропической лихорадки.