Вячеслав Перепелица - Чехия без вранья Страница 57

Да, роман Гашека – литературное произведение, да к тому же комического и сатирического характера. Значит, поправку на гротескность делать необходимо. Однако такое ли большое преувеличение – описание «дружбы народов» в романе: многие офицеры-немцы ненавидели чехов, их так и называли «чехоеды». Солдаты платили тем же. В уличной толпе избили немца, выкрикнувшего патриотический лозунг. «В другой раз, когда через Писек проезжал маршевый батальон, несколько евреев из Писека закричали в виде приветствия: „Хайль! Долой сербов!“ Им так смазали по морде, что они целую неделю потом не показывались на улице». Тут надо признать, что чехи грешили изрядным антисемитизмом. Отчасти он объяснялся и тем, что пражские евреи были немецкоговорящими, отдавали детей в немецкие школы и носили немецкие фамилии. А венгров не любили (вспомните свирепого мадьярофоба сапера Водичку), так как они единственные добились в рамках Австрийской империи равноправия на своей территории, и с 1867 года Австрия стала именоваться Австро-Венгрией. Естественно, венгры стали рьяными патриотами империи, а для славянских народов – притеснителями.[13]

Вот до этого периода, начала Первой мировой войны, дописал свою историю западных славян русский историк, академик и ректор Московского университета М. К. Любавский. И я не могу не привести слова, которыми он завершает раздел об истории Чехии: «Разыгрывающаяся ныне борьба германского мира со славянским, борьба не на жизнь, а на смерть, с не определившимся еще исходом, с неясными перспективами будущего, заставляет сказать, что судьбы прекрасной славянской страны, талантливого, благородного и мужественного чешского народа находятся в руках Божьих… Тяжкий немецкий молот, в течение многих веков дробивший чешский народ, выковал из него булат. Но при известных обстоятельствах и булат может быть обращен в прах…» Вот каким языком писались когда-то научные книги и учебники! И вот с какой добротой, симпатией и заботой относилась русская интеллигенция к чешскому народу! Как хочется, чтобы это осталось нашей традицией.

Разгром Австро-Венгрии принес чехам долгожданную свободу. Бурное ликование, которое я подробно описываю в главе «А где Чехословакия?», носило явно выраженную антинемецкую окраску. Немцам припоминали высокомерие и чванство, притеснения чиновников и проигранные исторические битвы. Не проявило должной толерантности и тактичности и правительство молодой Чехословацкой Республики. Вот как неосторожно выразился Масарик в одном из выступлений: «Мы создали наше государство, тем определено и положение наших немцев, которые изначально пришли в страну как эмигранты и колонисты. Я искренне хотел бы, чтобы мы как можно скорее договорились».[14] Хочешь договориться, не называй немецкую официантку или мастера-пивовара эмигрантом и колонистом! Чьи предки здесь на протяжении пятиста—шестиста лет жили и неизвестно на чьей стороне при Белой горе воевали! В нескольких местах, где немецкое население преобладало, они начали бунтовать против «чешской тирании», и пролилась кровь. Обещанной автономии немцы так и не дождались, и неудивительно, что стали чувствовать себя, несмотря на равные права, затравленным национальным меньшинством среди враждебного окружения. Опять лезут непрошеные параллели: ну какой, к черту, оккупант и колонист русский инженер или рабочий, закончивший ВУЗ или профтехучилище и получивший распределение на завод в Латвию! А у меня, кстати, бабушка жила в Риге еще до Первой мировой! И какое нам дело до пактов Молотова – Риббентропа, Белой горы и прочих куликовских битв!

Впрочем, вскоре все улеглось, и до прихода Гитлера к власти жили чехи с немцами вполне мирно, даже дружно. Опять читаю у Богумила Грабала: «В молодые годы я живал среди немцев в Судетах, это было еще до Гитлера, когда наши немцы в пограничье держали себя вполне пристойно, так что было принято посылать туда детей, чтобы они выучили немецкий. Я ездил в Цвикау, где жил у фрау Плишке, портнихи, и ходил с местными немцами купаться, а в нашей пивоварне, в свою очередь, были две девушки из Цвикау, Герда Фити и Лори…»

Гитлер, придя к власти в Германии, через местного нациста Конрада Генлейна взбудоражил судетских немцев, используя в свою пользу экономический кризис, охвативший Чехию. Немецкое население было занято в основном в промышленности и пострадало от кризиса больше всех. Среди немцев появилось больше безработных, и жить они стали заметно хуже чехов. Взаимная враждебность нарастала. Вот как говорил об этом в 1937 году комментатор чехо словацкого радио: «Между ними словно возведена Китайская стена. Известными строителями этой стены были в старой Австрии немцы – из-за своей надменности и презрения к чешской духовной жизни. Однако сейчас делом национального большинства, чехов становится, чтобы эта несправедливая, пагубная практика не повторилась».[15] Однако было уже поздно. И немцы проголосовали за присо единение пограничных территорий, где они компактно проживали, к Германии…

«А в тридцать шестом году (…) мы опять при ехали погостить в Цвикау, но тогда уже были Гитлер и Конрад Генлейн… и наши немцы изменились, они уже не были такими благожелательными, а стали, наоборот, гордыми, и они давали нам понять, что Гитлер для них бог, а столица уже не Прага, а Берлин… и все это, как вы знаете, закончилось катастрофой: наступил Мюнхен, Судеты достались рейху, а в марте рейх подчинил себе и остальную Чехословакию». Ну вот, Грабал все за меня рассказал. И он же описал ответную реакцию чехов в другой книге: как уличная толпа в Праге еще перед приходом оккупантов издевалась над молодой немкой.[16]

После войны все судетские немцы, общим числом примерно в два с половиной миллиона (точных цифр никто не знает), были выселены в Германию и Австрию, а их имущество конфисковано. И эту печальную страницу истории очень не любят вспоминать в нынешней Чехии. А многие и не знают всей правды. Помню, как местный гид, моя хорошая знакомая, закричала вдруг, когда я затронул эту тему: «Нашел кого жалеть! И не так все это было, я тебе десятки книг могу показать…» Нет, Леночка, твой президент Вацлав Гавел давно признал эту вину чехословацкого государства и официально извинился перед немцами. Дело в том, что депортация оставшихся к тому времени немецких стариков, женщин и детей проходила порой очень жестоко. Нельзя сегодняшними мерками судить поступки людей, изведавших ужасы концлагерей, потерявших в войне своих близких. Однако жертвы при депортации были огромные, исчислявшиеся тысячами человек. А несколько тысяч под угрозой выселения покончили с собой. Пострадали даже немецкие антифашисты, вышедшие из лагерей, даже евреи, уцелевшие после чудовищного гитлеровского геноцида! Самое страшное, что помимо официальных, достаточно суровых действий происходили еще и стихийные жестокие расправы с участием местного населения, где гибли порой десятки и сотни людей, в том числе и детей. В том и состоит ужас войны, что на творимые гитлеровцами зверства люди порой отвечали местью по принципу «око за око». Жестокость порождает жестокость, ненависть – ненависть. Кто первый разорвет эту цепочку? Само же решение о депортации было принято правительством Э. Бенеша, а отнюдь не коммунистами, и одобрено победившими союзниками. О его моральной стороне тоже трудно судить нынешними мерками. Почти невозможно представить, что немцы могли остаться тогда жить в своих домах среди чехов, что это не закончилось бы еще большей кровью. Точно так же тяжело представить сейчас отмену решений Бенеша и возвращение судетским немцам их имущества. Чешский президент публично выразил свои сожаления о послевоенных событиях.[17] В конце концов, самые главные и правильные слова сказал об этой больной проблеме немецкий историк: «Но то, что относится к причинам разделения Германии, можно сказать и о тех немцах, которые в 1945–1946 годах лишились своего дома. Могильщика судетских немцев и их мира зовут Адольф Гитлер».