Среди стихий - Александр Ефимович Берман Страница 6

Саша бросился им помогать. Костровый настил закончил в два счета. Саша и Лариса взяли два бревна потоньше, очистили их гладко от остатков сучков, от снега и положили около костра.

Юру с Вэмом Саша отвлекать не хотел. Когда на морозе люди поймали ритм, нужно с ними осторожно — приказами и просьбами можно работу сломать. Пусть они делают не совсем то или совсем не то, ведь усилия в конечном итоге направлены на достижение теплового комфорта. А работа сама по себе уже дает его. Результаты же ее всегда можно исправить.

Но Юра с Вэмом делали как раз то, что надо — они готовили наклонный настил. Тогда свет от костра будет падать на спящих и согревать их.

Настил они делали так. Из снега нагребли пологую горку, просто ногами. Снег утрамбовывать не стали, а положили на него бревна, не плотно, с широкими щелями. Бревна были длинные, их расположили параллельно костру. Снег с бревен смели. И вот теперь начали стелить хворост, сначала какой попадется, потом посуше и помягче. В ногах положили бревно для упора, толстое, чтобы ноги от пламени загородило, тяжелое, чтобы не сдвинулось, и сырое, чтобы не загорелось.

— Не полыхнул бы хворост, — сказал Саша.

— Нет, бревно-то на что.

— В ногах мелочь не сыпьте, — следил за ними Саша, — тепло теплом, но и огонь огнем — как полыхнет.

"Сколько затрачено труда, — подумал Саша, — и все это, чтобы добыть немного тепла и завоевать немного уюта".

— Ты биолог, Юра, — сказал он, — как ты думаешь, для чего мы все это делаем?

— Человек должен жить активно.

— Кому должен?

— Природе.

— Вот тебе и на! Я не знаю, что такое природа, и на каких условиях она дает в долг, но я знаю законы термодинамики. Человек — это сгусток энергии, который природа (как ты ее называешь) стремится рассеять равномерно вот по этому лесу. А мы сопротивляемся. Тратим энергию, но только для того, чтобы окружить себя теплом и уменьшить расход тепла. Тогда мы сможем выгадать время для восстановления энергетического запаса. Но как с точки зрения термодинамики объяснить наше желание идти в поход?

— Может, термодинамика ни при чем?

— Ну уж… — Саша не стал продолжать разговор. Человек, который не видел границ применения термодинамики, как собеседник не представлял для него интереса. Саша продолжал рассуждать про себя: "Общую теорию организма строили и строят. Но почему не обратили внимания на феномен добровольного похода? Странный поступок — идти на риск потери тепла. Уникальный эксперимент добровольного зимнего похода не вызывает ни у кого удивления? Если мы идем на такой энергетический расход, значит, мы одновременно стремимся восстановить какие-то еще большие потери обыденной жизни? Может быть, тут такое же соотношение, как при строительстве ночлега и последующей ночевке?"

Придумать устройство теплого ночлега — это не сложно. В предыдущую ночь он все уже обдумал. Сложнее выстроить и поддержать настроение. Теперь Саша чувствовал, что азарт на исходе. Хорошая пила, хорошие деревья, легкий способ транспортировки бревен уже сделали свое дело. Что дальше?

Саша прислушался к визгу Вэбовой пилы. Она работала не переставая. Посмотрел на извалявшегося в снегу, уже начинавшего с тоской поглядывать на огонь Вэма, на Юру, который обдумывал, как натянуть тент, на Ларису (она вроде скисла, но она не в счет, ее он контролировал полностью) и решил подождать.

Он посоветовал Юре, как сделать из палаток тент, чтобы крыша была пологой, почти горизонтальной (иначе не отразит тепловые лучи в глубину навеса): положить палатки на решетку из слег и хвороста. А сверху тоже можно укрыть хворостом, чтобы заслониться теплой крышей от холода ясного неба. Он объяснил, что при таком морозе в воздухе становится слишком мало водяного пара, в десятки раз меньше, чем летом в жару. Этот пересушенный морозный воздух не может отразить назад тепловые лучи, идущие от земли, и земля безвозвратно теряет их. Все теплое, что есть на ее поверхности, теряет лучистое тепло. Бездонный космос высасывает его. Становится все холоднее. Тогда воздух из верхних слоев атмосферы опустится вниз. А он еще суше. И все сильнее будет холодать.

Он рассказывал нехитрые основы атмосферной физики, словно страшную сказку.

— А что будет дальше? — спросил Вэм.

— А дальше наверху начнет воздуха не хватать. Нехватка будет возмещаться — примчатся стратосферные ветры из жарких стран и принесут влагу. Она охладится, родит облака. Облака укроют землю от леденящего космоса. И она начнет согреваться.

Вэм слушал открыв рот. Он был очень смешной, этот маленький, смелый и беззащитный Вэм.

— Мы укроемся от космоса тентом, — воскликнул он. — Ты гениально придумал, Сашка! А тепло возьмем от костра! А от земли к нам будет идти тепло?

— Будет, но для этого надо настил с боков забросать снегом, чтобы под ним не дуло, и у тента тоже устроить стенки.

Вэм бросился все это устраивать.

Саша опять прислушался: от мороза трещали деревья, ветер шумел в вершинах елей, Вэм сопел, копая всеми четырьмя, коронованная пила молчала. Тогда он решил, что пора…

Вдвоем с Ларисой они сдвинули плотнее уже начавшие гореть бревна. Сразу в узкую щель вырвалось пламя, угли засветились белым огнем, давая свет и жар.

Потихоньку, расчетливо подтащили третье бревно, толстое, ровное, накатили его на два нижних горящих, повернули и перекрыли им щель. Тогда словно включили меха, так загудело пламя. Осветилась поляна. Тент и ложе под ним сразу стали похожими на жилье. Появились лица — люди останавливались у огня. Ничего теперь они не могли делать. Но все уже было сделано.

— Принесем еще бревна? — вяло спросил Начальник.

— Утром.

— Давайте есть, — сказала Лариса.

Все в оцепенении, похожем на сон. Словно в сновидении, огонь, тепло, покой… Резкое сокращение теплоотдачи вызвало в мозгу эффект сна.

Очнувшись, Саша