Монтгомери Отуотер - Охотники за лавинами Страница 61

Исследования развивались, но не всегда в благоприятном направлении. Пока Дик Стилмен работал в Скво-Вэлли, обеспечивая Олимпийские игры, станция на перевале Берту закрылась на два сезона, хотя Уит Борланд делал все, что мог, чтобы продолжать наблюдения. В 1961 г. Дик вернулся на старое место и начал вместе с Ля-Шапеллем искать средство против глубинной изморози. Ля-Шапелль проводил химические исследования и лабораторные эксперименты в Алте. Стилмен в поле проводил испытания веществ, подававших надежды. Как я упоминал в гл. 7, они действительно нашли реактивы, уничтожавшие глубинную изморозь, но ни один из них не годился для практического применения даже на небольших площадках.

Однако никоим образом нельзя было считать, что это исследование зашло в тупик. Стилмен и Ля-Шапелль сделали то, чего никто не сделал до них, — доказали, что у глубинной изморози есть своя ахиллесова пята. Один человек сказал в 1960 г., что у лавинных исследований нет будущего, «потому что мы уже получили ответы на все вопросы». На самом же деле мы даже и теперь еще не решили всех проблем глубинной изморози. Я не знаю другой столь же трудной и важной проблемы в лавинных исследованиях, как поиски практических методов борьбы с глубинной изморозью даже в ограниченных масштабах, — разрешение ее позволило бы предотвратить огромный ущерб и спасти многие жизни.

Я часто думаю о том, какое большое значение для роста глубинной изморози имеет резкое различие в температуре поверхностных и глубинных слоев снежного покрова. Я читал, что в прежние времена европейские охотники за лавинами для стабилизации снежного покрова делали в нем много дырок. По-видимому, частично результат таких мер объясняется временным упрочнением и уплотнением снега, поскольку создаются острова устойчивости. Но, возможно, дырки создают и другой, более важный эффект: вентиляцию, уменьшающую температурный градиент. Этот вопрос еще ждет своего ответа.

Фрэнк Фото, наш маленький бесстрашный исследователь на перевале Стивене, был переведен на равнинную станцию. Так часто случалось в Лесной службе: только мы находили человека, способного к работе со снегом, и начинали готовить его для места, где он был нужен, как его куда-нибудь переводили. Это называлось «расширением его административного опыта». Вполне правильный принцип, разумеется: работа лесничего требует разнообразного мастерства. Но все-таки нам всегда казалось, что леса полны администраторов, в то время как люди со склонностью к работе со снегом встречаются чрезвычайно редко. Во всяком случае отъезд Фото и последовавшая вскоре за этим его смерть оставили лавинные исследования на Западе без наблюдателя в прибрежной альпийской зоне.

Этот пробел был заполнен в 1961 г. После того как я в течение четырех лет был полностью поглощен каждодневными проблемами зимних Олимпийских игр, меня очень обрадовала возможность снова вернуться к исследованиям. Скво-Вэлли была идеальной станцией благодаря обилию сырья, т. е. снега и лавин.

От Олимпиады я унаследовал некоторое ценное оборудование. Особенно я ценил кабель, связывающий вершины с долиной, из-за которого мы со Стилменом так страстно боролись с руководителем связи Олимпиады. Я очень хотел получить такой кабель еще в Алте, но его стоимость всегда была за пределами наших возможностей. Я давно был убежден, что наш прогноз лавинной опасности никогда не будет полноценным, пока мы не начнем собирать информацию о погоде на уровне вершин, т. е. там, где лавины зарождаются. Наконец, у меня появился коллега, Норман Уилсон, в то время специалист Снежной службы от штата Калифорния. Как я упоминал в гл. 8, Норм обладал не только хорошими физическими данными, необходимыми для охотника за лавинами, но и более редким качеством — пытливым умом исследователя. Я считал, что именно он может стать моим преемником, когда я выйду из строя.

Наши эксперименты по измерению на расстоянии факторов, характеризующих погоду, в последующие четыре года были исследованиями лишь в ограниченном смысле слова. Мы не искали чего-либо нового, а просто улучшали методы сбора уже известной информации. Одним словом, мы пытались заставить наше оборудование делать то, чего оно никогда раньше не делало и для чего не было приспособлено. Наши установки были очень грубыми по сравнению с аппаратурой, передающей такую информацию из космоса. Было, правда, и существенное различие в количестве денег и привлеченных талантов. Однако ощущение важности миссии у нас было не слабее, чем у любого ученого, связанного с космосом, а климат на вершине Скво-Пика в середине зимы не менее враждебен, чем в стратосфере.

Как в любых исследованиях, наши планы часто расстраивались. Не последнюю роль в наших неприятностях играл вездесущий инструмент, называемый бульдозером. Благодаря Олимпиаде Скво-Вэлли расширялось во всех направлениях, и создавалось впечатление, что любое из них приводило бульдозер прямо к нашему кабелю. Мы с Нормой так наловчились сращивать обрывы кабеля, что один циничный наблюдатель посоветовал нам бросить работу лавинщиков и поступить на службу в телефонную компанию.

Возможно, наши исследования факторов, способствующих лавинообразованию, кажутся довольно простыми. Мы хотели получать телеметрическую информацию о трех важнейших факторах: интенсивности выпадения осадков, ветре и температуре. У нас были приборы и записывающие устройства. Одной из проблем было расстояние. Например, наш телетермометр предназначался для передачи данных с максимального расстояния 30 м. Мы же планировали использовать его для расстояния 5 км. Автор прибора не выказал никакого ужаса, когда я написал ему, чего мы хотим, и попросил совета. Он ничего не пообещал, но выразил надежду, что мы получим нужные нам результаты, если тщательно прокалибруем систему.

Телетермометр заслуживает того, чтобы его описать. Начнем с того, что он совсем не похож на привычный для нас термометр со столбиком ртути или спирта. Он представляет собой крошечную металлическую деталь (термистор), электрическое сопротивление которой изменяется прямо пропорционально температуре. Таким образом, если пропустить через термометр электрический ток, можно узнать его сопротивление, а по сопротивлению вычислить и температуру.

Сопротивление любой проволоки увеличивается с увеличением ее длины. И сложность заключалась в том, что телетермометр был рассчитан на провод длиной 30 м; наш же был в 150 раз длиннее. Мы должны были определить ошибку, вносимую сопротивлением более длинного провода. Если какой-нибудь ученый, работающий в современной, хорошо оснащенной лаборатории, когда-либо прочтет эту книгу, он будет смеяться над нашими методами. Мы просто повесили обычный термометр рядом с термистором на Скво-Пике. Когда у кого-нибудь из нас было время, Норм или я поднимались на вышку и считывали показания термометра. В тот же момент мы ловили по телефону кого-нибудь внизу и просили сделать отсчет по измерительному прибору. Таким трудоемким способом мы прокалибровали всю шкалу нашего телетермометра. Ко всеобщему удивлению, в интересующем нас интервале температур — от плюс 10 °C до минус 10 °C ошибка оказалась маленькой, даже пренебрежимо малой. Именно в этом интервале влияние температуры на выпадающий снег сильнее всего.