Владимир Врубель - Всем штормам назло Страница 62

Единственная просьба была у Брусилова, Ерминии Жданко и их товарищей — передать письма родным и близким. Георгий Львович проявил вообще исключительное благородство: он вместе с письмами дал Альбанову выписку из судового журнала и предписание. Эти документы если морально и не оправдывали бегство штурмана и части экипажа с судна, то по крайней мере уводили их от юридической ответственности.

Благородство проявили и остальные члены экипажа. По словам самого Альбанова, вся команда помогала в сборах: «… кто портняжничает, кто сапожничает, а кто готовит и упаковывает провизию. Денисов, наш милейший гарпунер-китобой, волнуется больше всех, хотя он остается на судне».

А вот кто вызывал у него раздражение, так это Брусилов, Жданко и Шленский: «…они пишут. Боже мой! Что они пишут с утра до вечера вот уже целую неделю? Мне иногда становится страшно, каких размеров, какого веса дадут они нам почту отсюда в тот далекий мир, от которого мы так давно отрезаны, в тот мир, где люди живут и настоящим, а не только прошедшим и будущим, как у нас на “Святой Анне”».

Альбанов иронизировал по поводу веса почты, однако с самого начала знал, что никакие письма он никому передавать не станет. Все, что копилось в его душе, прорвалось, когда Денисов, который «хлопотал больше всех», спросил, из какого места он будет отправлять письма. Гарпунер беспокоился, чтобы жена и дети пораньше получили весточку. Штурман со злобой ответил, что отправит их в ближайшую полынью за торосами. Потом спохватился и извинился: его, мол, вывел из себя Брусилов. Тот не забыл составить расчет того, сколько заработали дезертиры, чтобы им выплатили деньги, когда они попадут в порт. Но предупредил Альбанова, что винтовки, хронометр, бинокль, сектант, компасы и другое снаряжение необходимо вернуть владельцу шхуны, и тем привел штурмана в бешенство.

В пути уходившую группу несколько раз догоняли Денисов и другие хорошо ходившие на лыжах члены экипажа. Один раз они принесли обед, а на другой день передали записку от Георгия Львовича, в которой тот сообщал астрономически определенное им место шхуны.

Через 10 или 11 суток после ухода со шхуны, по словам Альбанова, три человека решили вернуться. Штурман, рассказывавший, как его партию относило дрейфующими льдами в сторону от цели, почему-то был уверен, что эти трое, которые не взяли нарты с продуктами и ушли с минимальным запасом продовольствия, найдут шхуну по следам на снегу, как будто не было поземки, их заметавшей. Погоду в Арктике даже с современной спутниковой аппаратурой предсказывать весьма затруднительно. Альбанов написал, что на следующий день они уже были на шхуне. Откуда ему об этом стало известно?

О труднейшем переходе и чудесном спасении Альбанова судном «Святой мученик Фока» написано и в книге самого штурмана и во множестве иных изданий. Повторяться не будем. Альбанов проявил беспримерный героизм и мужество во имя спасения своей собственной жизни. Потому и повезло матросу Александру Конраду, который был с ним в одном каяке. Все остальные погибли.

Естественно, Михаил Ефимович Жданко, к тому времени назначенный начальником главного гидрографического управления, куда Альбанов передал выписки из судового журнала, снимавшие с него ответственность за дезертирство, пытался выяснить судьбу племянницы и всех остальных участников экспедиции. Но началась Первая мировая война, а затем и революция, на фронтах гибли миллионы — было не до судьбы десятка человек, затерянных в Ледовитом океане.

Тем не менее Михаил Жданко сделал все возможное, чтобы отыскать экспедицию Брусилова. По его инициативе впервые в Арктике для поисков экспедиции использовали авиацию. Во Франции был специально приобретен самолет «Морис-Фарман MF-11» и доставлен на Новую Землю, откуда выдающийся морской летчик, один из первых пилотов русской военно-морской авиации, поляк Ян Нагурский совершил несколько разведывательных полетов. Пробыл более 10 часов в воздухе и осмотрел пространство над Баренцевым морем и побережьем. Он пролетел более тысячи километров, и каждый полет был сопряжен с невероятным риском. Нагурскому не удалось обнаружить экспедицию, но с его смертельно опасных полетов началась история арктической авиации.

Матрос Конрад никому не говорил о том, что видел и знал об экспедиции. Он всячески избегал встреч с родственниками своих погибших спутников. После революции Конрад работал матросом на судах. Он умер в 1940 году. Его дневник, хранящийся в музее Арктики и Антарктики, написан чернилами, поэтому является либо копией, либо фальшивкой. Даже школьнику понятно, что он не мог его писать чернилами в условиях, описанных штурманом Альбановым.

От Валериана Альбанова узнали лишь то, что он сам охотно рассказывал. В том числе и о мотивах, по которым Брусилов отстранил его от должности. Штурман служил некоторое время на судах, а потом сгинул в 1919 году, при невыясненных обстоятельствах.

Что касается судьбы «Святой Анны», то в литературе бытует множество версий, например, потопление шхуны немецкой подводной лодкой. Можно сочинить и то, что в неё попал метеорит, — всё зависит от фантазии автора. Интересно читать и сказки о появлении где-то во Франции и чуть ли не приезжавшей в гости на родину Ерминии… Брусиловой. Правда, это немного напоминает давнишние истории Лжедмитрия, княжны Таракановой, чудесного спасения царевича Алексея, великой княжны Анастасии и множество других подобных.

Написано об экспедиции Брусилова много, а вот документальных сведений почти нет. О лейтенанте Георгии Брусилове в Российском государственном архиве ВМФ хранятся лишь краткие стандартные сведения — как и положено в отношении любого морского офицера. Имеются отрывочные и случайные данные о других участниках плавания. Но они просто характеризуют их личности. Вся беда в том, что самое главное происходило после того, как со шхуны передали письма на пароход телеграфной экспедиции и «Святая Анна» прошла проливом Югорский Шар. О том, что случилось дальше, известно лишь со слов одного человека — Валериана Альбанова. В книге, которую для придания ей документальности именуют дневником, он описывает свою версию событий с момента, когда связь со «Святой Анной» была утрачена.

Удивительное дело: самым чудесным образом выписка из судового журнала, юридически оправдывавшая его уход со шхуны с частью экипажа, сохранилась, в то время как все остальные бумаги, включая письма участников экспедиции, пропали. Исчезли навсегда. Слишком много, видимо, в них было информации о событиях, происходивших на шхуне, и обстоятельствах ухода со шхуны.

Не менее странно, что дата и причина отстранения штурмана от обязанностей командиром в выписках отсутствует. Есть упоминание «отставленный мною от исполнения своих обязанностей штурман Альбанов», но когда и за что? И это притом, что в журнале много записей вроде: «3 (16) мая. К вечеру много полыней. Зверя на них нет». А такое событие, как отстранение штурмана от выполнения обязанностей, не записано. Так кто же делал выписки из вахтенного журнала? Странное впечатление производит этот документ, доставленный штурманом.