Леонид Алаев - Такой я видел Индию Страница 63

Явное пренебрежение индийских вагоностроителей к коридору оправдано. Для чего у нас служит коридор? Выйти покурить, дать переодеться женщине, подождать, пока освободится туалет, наконец, пройти в вагон-ресторан. Всего этого в Индии делать не нужно.

Вентиляторы и открытые окна позволяют курить в купе, причиняя минимальные неудобства окружающим. Женщины ездят обычно в отдельных купе — «для леди». Там же они, естественно, и переодеваются. Мужчинам же для переодевания не требуется уединения. Многие, сев в вагон, меняют брюки на удобную национальную одежду, дхоти, не прерывая оживленных разговоров, — завязывают дхоти поверх брюк, а затем снимают их. Туалетов здесь четыре, и ждать не приходится никогда. Что касается вагона-ресторана, то эта «новинка» еще не привилась. Обычно на линиях не человек ищет еду, а еда — человека. Расторопные «бера» (официанты) в белых костюмах и золотых тюрбанах разносят пищу по купе.

Итак, коридор — почти излишняя роскошь. Но есть удобства не лишние. Прежде всего это вентиляторы-фены. Их четыре по числу полок. Так что пассажир имеет персональный фен и может направить струю воздуха в желательном направлении.

Что значат фены в вагоне, я понял однажды, когда во время долгого ночного путешествия испортилось электричество и они прекратили свою заунывную песню. Был период муссона, незадолго до того прошел дождь, но ночь была жаркая, и вскоре в купе стало нечем дышать. Минут двадцать я старался заснуть, пытаясь не замечать духоты, как я научился не обращать внимания на жару. Однако человеку нужен кислород. Пришлось одеться и выйти в коридор. В данном случае мое заключение о ненужности коридора оказалось поспешным.

Роскошь, делающая путешествие сносным, — это душ, имеющийся в каждом из четырех туалетов. Конечно, бывает, что душ еле капает, а то и вовсе не работает. Но, много поездив по индийским железным дорогам, я всего раз испытал серьезные затруднения такого порядка — отправился в душ и, не проверив его работу, с удовольствием намылился. Смывал мыло я у обыкновенного рукомойника. Задача не из приятных, но не такая уж сложная, если иметь в виду, что в Индии не существует правила «не лейте на пол». Более того, все, что льется, льется именно на пол.

Конечно, фен и даже душ помогают только до тех пор, пока температура не превысит 40° С. При жаре сверх этого предела тело высыхает после душа мгновенно и горит еще сильнее. Находиться же под феном просто опасно — обжигает.

Лишь один раз я ехал по Раджастхану летом. Надеюсь, больше не придется. После этого случая я стал строже согласовывать поездки с сезоном. Помочь могло только время. Надо было сидеть и терпеливо ждать, когда закатится солнце. Нельзя было даже переменить место на лавке. Любое ерзание (а поерзать ой как хотелось!) причиняло физическую боль — кожа диванов нагрелась до того, что, казалось, вот-вот начнет трескаться. На остановке я купил газету и просмотрел ее за полчаса. Она на глазах у меня коричневела — начинала тлеть. В этот длинный майский день я до известной степени понял истоки легендарной терпеливости индийского народа.

Это, так сказать, крайности. Обычно в поезде «тепло», тело зудит от пота, однако можно устроить передышку, постояв под феном, у открытой двери вагона или под душем.

Во втором классе купе еще обширнее, но рассчитаны на большее число пассажиров. Хотя здесь соблюдается принцип соответствия билетов и мест, любовь индийцев к багажу делает купе несколько тесноватыми.

Третий класс — это наш общий вагон с той разницей, что число пассажиров ограничено лишь физическим его объемом. Два туалета обслуживают неопределенное число пассажиров. Люди сидят, тесно прижавшись боками и упершись коленями в колени визави. На вокзалах висят плакаты: «Небольшой багаж делает путешествие приятным». Ко второму классу это еще имеет отношение — если мало тюков, можно даже, соснуть на багажной полке. Но в третьем классе удовольствия нельзя получить ни в каком случае.

Обстановка железнодорожного путешествия сохраняет нечто от средневековья. Тогда махараджи и чиновники передвигались по стране, возлежа на подушках паланкина. Их сопровождала свита конных и пеших слуг, которые брали с собой все необходимое в пути — палатку, постель, еду. Железная дорога не снабжает пассажира постелью. Предполагается, что он везет ее с собой. И он везет. Объемистый тюк содержит подобие спального мешка или матраца, простыни, напоминающие наши драпировочные ткани, и маленькую подушку. Неважно, что этой постелью пользуются раз-два в год. Каждый сааб, т.е. человек, имеющий деньги для путешествия в первом классе, сохраняет в хозяйстве собственную дорожную постель, которую время от времени достают из чулана, слегка отряхивают от пыли, и ока сопровождает хозяина, отправившегося по делам.

Тот же принцип — у настоящего сааба все есть — препятствует, видимо, и внедрению вагонов-ресторанов. До сих пор очень многие пассажиры, отнюдь не бедные и отнюдь не из соображений экономии, не пользуются железнодорожной кухней, а везут с собой судки и характерные железные коробочки, наполненные рисом, лепешками и различными приправами.

Пассажиры во всех странах в основном: 1) глядят в окно, 2) едят, 3) спят, 4) разговаривают, 5) читают и 6) играют в карты, домино, шахматы и другие национальные игры.

Пассажир первого класса в Индии никогда ни во что не играет: он выше пустого времяпрепровождения. В третьем классе карты — обычное занятие.

Смотреть в окно в индийском поезде легче и приятнее, чем в нашем. В купе три окна, занимающие всю ширину внешней стены. Излишне добавлять, что стекла не бывают замерзшими. Но пассажир не смотрит в окно. Он не турист. Он любит свою страну, но не испытывает любопытства.

Что касается чтения, то я не заметил никакой разницы. Как и повсюду, наибольшей популярностью в поездах пользуются газеты, журналы и детективы.

Преимущественно индийские пассажиры спят и разговаривают. То и другое они делают как следует. Если спят — крепко, если разговаривают — громко. Причем часть пассажиров может спать, а часть в это время — разговаривать. Одни, наговорившись, засыпают. Другие, выспавшись, начинают разговаривать. Это не влияет на качество сна и разговора. Индийцы полагают — и я на собственном опыте убедился в их правоте, — что если человек хочет спать, ему ничто не помеха.

Еда у индийского пассажира занимает намного меньше времени, чем у нашего. Наблюдение Ильфа и Петрова, что едва поезд трогается, пассажиры разворачивают пакеты и начинают потреблять крутые яйца, к индийцам не подходит. Они питаются в пути так же скромно и размеренно, как дома. Завтрак в 6-7 часов, обед в 10-11, чай в 4-5 и ужин в 7-8 часов. Организация железнодорожного общепита произвела на меня неизгладимое впечатление. Часа за два до наступления предписанного обычаем времени приема пищи в купе входит «бера» и осведомляется, чего саабы желают и желают ли они вообще чего-либо. В положенное время за сотню миль от места заказа другой «бера» приносит подносы. Два железных блестящих подноса, положенные один на другой, образуют плоскую коробку и скрывают серию железных тарелочек: рис, карри, дал, простокваша, лук, папад. Только стаканы с водой не умещаются в эту коробку и их приходится тащить отдельно. Количество обедов, которые «бера» может разнести в один прием, ограничено лишь его физической силой.