Майкл Пэйлин - От полюса до полюса Страница 65

Клем, которому подобало бы чувствовать себя триумфатором, появляется из регистрационной комнаты в противоположном настроении. Как оказалось, в отеле никто и слыхом не слыхал про наши заказы, и у них не хватает места для всех. Кигома отнюдь не усыпана гостиницами, поэтому поиск альтернатив представляет для нас жестокий удар. Клем и Анжела приступают к небыстрому поиску нашей брони, а я через пустынный и неприглядный вестибюль попадаю в место, способное привести в хорошее расположение духа всякого, в каком бы расстройстве он ни находился. Несколько щербатых бетонных ступенек приводят меня на поросший травой бережок, уставленный столиками и зонтами, а за ними волны широкого сине-зеленого озера в летаргическом сне лижут грубый красный песок пляжа. Озеро Танганьика, образующее передо мной узкую бухточку между двумя невысокими травянистыми мысами, тянется вдаль, к тающим в дымке утесам Заира, прежнего Бельгийского Конго, «Сердца тьмы» у Конрада.

Захватывающее дух откровение в масштабе и пространстве… я словно бы открываю дверь в центр Африки. «Когда я вырасту, я приеду сюда…»

Что же, свой космический миг я пережил, а теперь надо обратиться лицом к реальности. «Железнодорожный отель» в Кигоме никак не назовешь сердцем тьмы. Он более похож на гибрид между пабом в Эрлс-Корт и каким-нибудь мелким «Хилтоном». На нестриженой лужайке становище антиподов — две дюжины австралийцев и новозеландцев пьют пиво. На озере за работой японская съемочная бригада… мимо нас проносится еще один запыхавшийся европеец со стопкой бумаг.

Отдав несколько часов терпеливым переговорам, мы обретаем нужное. Все комнаты расположены отнюдь не в гламурных функциональных блоках, совершенно не соответствующих великолепию места. В моей комнате находится небольшая кровать с рамкой для противомоскитной сетки, однако самой сетки не существует. Бетонный пол заходит в умывальный угол, где есть душ и поддон, но нет горячей воды.

Наконец я устраиваюсь с книгой Конрада на своей узкой постели и читаю, чтобы заснуть под нежный плеск, доносящийся от переполненного смывного бачка.

День 104: Кигома

День посвящен отдыху и восстановлению сил. Внимательно рассматриваю себя в зеркале, чтобы определить уровень повреждений, которые три с половиной месяца путешествия нанесли моей внешности. На меня смотрят тусклые усталые глаза, вправленные в красную от загара физиономию. Блеклая и невыразительная личность. Я напоминаю себе человека, уцелевшего в какой-то жуткой природной катастрофе. Мысль эта заставляет меня улыбнуться, и только тут я узнаю некую толику себя самого.

За завтраком — омлет, чипсы и нарезанный белый хлеб. Управитель извиняется за неудобства:

— У нас есть и водяные котлы и все необходимое, но никто не приходит, чтобы поставить их.

За омлетом несколько жутких африканских историй… Крейг говорит, что с его точки зрения электрошок является лучшим средством против змеиных укусов. Он вспоминает историю о приятеле, которому удалось сохранить себе жизнь после укуса «какой-то разновидности кобры», подключившись к подвесному мотору.

— Взял горсть земли в одну руку и находящийся под напряжением провод в другую. Пять ударов за пятнадцать секунд. Конечно, волосы на его голове стояли дыбом, и его подбрасывало на пару футов над землей, но врачи сказали, что эта процедура спасла ему жизнь.

После завтрака, удостоверившись в том, что крокодилы сюда не приходят, равно как и водяные змеи, со всеми предосторожностями окунаюсь. Вода чиста и прозрачна, окрестности прекрасны. Царящий вокруг покой не нарушают ни яхты, ни любители водных видов спорта. Лишь едва заметная волна от проплывающего мимо каноэ возмущает мирную гладь. И теперь имею право сказать своим внукам, что купался в озере Танганьика.

Обсыхаю под теплым солнышком с холодным пивом в руке. За стойкой бара вижу невысокого европейца. Узнаю, что некогда он провел в Антарктике девятнадцать месяцев.

— И как вам понравилось?

Он свирепо затягивается сигаретой, извлекая из нее весь никотин до последней унции, и, прежде чем ответить, закатывает глаза, следуя бесконечному выдоху.

— Скажем так., это испытание, которое следует пройти.

Ему известен теплоход «Агулхас», на котором мы рассчитываем добраться до Антарктики, и он просит меня передать от него привет капитану.

— Конечно… а как вас зовут?

— Доктор Брандт, — отвечает он после необъяснимой паузы.

Заканчиваю этот пестрый день в местном ресторанчике — за тушеной козлятиной и бурундийским пивом при отключенном электричестве. Нас пригласил сюда таксист и доктор Вильям, добровольно взявший на себя обязанности нашего гида в Кигоме. Ресторанчик, точнее то, что я могу видеть в свете керосиновых ламп, прост и доступен, в нем угадывается нечто древнее, едва ли не библейское. Над дверью большая деревянная доска с надписью от руки, похожая на знак паба. Я предполагаю, что на ней написано название ресторана, и прошу Вильяма перевести.

— Там написано: «Сперва плати — потом уходи».

Тем не менее козлятина великолепна, а самое главное — то, что она не принадлежит Танзанийским железным дорогам.

День 105: Кигома

Остался еще один день до отправления парома. Нанимаю лодку до Уджиджи, расположенного в нескольких милях от Кигомы на берегу. Городок этот, прежде благоденствовавший в качестве крупного центра работорговли, в 1871 г. послужил местом, в котором пути Ливингстона и Стэнли пересеклись.

На месте этой исторической встречи теперь воздвигнут крохотный музейчик, расположенный в ухоженном садике, устроенном на горке над деловым берегом. Памятник, «поставленный правительством территории Танганьика» в 1927 г., неприятной серой глыбой застыл под двумя манговыми деревьями, — как здесь утверждают, являющимися потомками того самого, под которым встретились Ливингстон и Стэнли. На камне изображена карта Африки с врезанным в нее крестом. Жесткое и надменное изображение. Кроме нас в музее присутствует лишь один посетитель — англичанин из Лестера, багровый и обгоревший на солнце. Ему уже за пятьдесят и, прочитав в книге о намерении Сесила Родса проложить железную дорогу от Кейптауна до Каира, он решил проделать все путешествие самостоятельно.

Лодкой до Уджиджи

Внутри музея обстановка более радостная. Большинство экспонатов — произведения местного учителя А. Хамиси. Целая серия картин посвящена великим мгновениям в жизни Ливингстона: «Доктор Ливингстон спасает Тчума и остальных от рабства»; «Доктор Ливингстон, сидя под манговым деревом, размышляет о рабстве в Уджиджи». Тут же находятся две модели, выполненные в натуральную величину из папье-маше: Ливингстон в темно-синем костюме-тройке приподнимает тропический шлем, приветствуя краснолицего Стэнли в голубом костюме-сафари.