Евгений Буянов - Истребители аварий Страница 65

Пульс прощупывался! Дыхание есть! Жив! Живой!..

Остановить кровотечение! При таком истощении и столь опасной травме оно может наделать самое страшное! Алексей понимал, что любое неосторожное движение может вызвать смерть товарища от болевого шока, и действовал, как мог, аккуратно.

Уложить чуть удобнее, на спину. Встать самому нормально, подтоптав площадку. Распороть ножом штанину и шнурки. Снять ботинок. Смотреть страшно! Стереть кровь и грязь чистым снегом. Для дезинфекции осталось только немного спирта и йод в личной аптечке. Ак протер рану спиртом, а йодом только смазал кожу вокруг перелома… Да, тяжелый перелом! Ноге нужен полный покой. Кровь еще течет, но достаточно вяло. Очень густая и темная. Почти черная. Тампон и плотная перебинтовка с внешней фиксацией. Для фиксации использую палки и Мишин ледоруб. Покой?! Откуда взять его! И не приснится!..

Что же делать? Даже нашатыря нет, чтобы привести в чувство. Но мы уже на Кан-Джайляу, – это очевидно по знакомым очертаниям склонов. Остался только ледник и выход в долину. Пять-шесть часов – и я на заставе! Спуск уже не так сложен, но теперь уже в одиночку. «В ночку в одиночку», как бы сказал Миша. Можно ли его оставлять здесь в таком состоянии. Ясно, что именно здесь – нельзя, слишком опасно! Выйти из этой камнепадной ловушки! Нашатыря нет, промедола[33] тоже… Попробую обычный спирт, немного на ватку – и к носу…

Миша, кажется, стал медленно приходить в себя. Веки чуть задрожали и глаза постепенно открылись.

– Мишка, Мишка, ну как же ты? Как?..

По взгляду Ак понял, что надо наклониться, – Миша мог говорить только слабым шепотом:

– Больно… больно очень…

И в изнеможении закрыл глаза.

– Милый! Я дам тебе немного спиртяшки. Может, полегчает!

Весь остаток спирта, чуть разбавив снегом, Ак дал выпить Мише. Тот слегка успокоился, приняв дозу спиртного.

Надо уходить отсюда! Как бы в подтверждение этих слов сверху раздался мощный гул и Ак понял, что «оттуда» идет что-то очень крупное! И «это» увидел уже издали: огромный монолит, обломок скалы, падал в окружении целого роя мелких и крупных камней, высекая под собой искры даже из скалы под снегом. Ак резко прикрыл собой товарища. Если суждено, то вместе!..

Обломок, размером с большегрузный контейнер, пропахал бергшрунд метрах в сорока. На друзей обрушился поток снежных брызг. Ак обнял Мишку и шептал:

– Пронесло! Живем, Миха!..

И у обоих – слезы…

– Скорей, скорей отсюда! Отойти хотя бы метров на сто!

Подстелив спальный мешок и переложив на него Мишу, Ак по крутому выкату стащил его на руках, стоя лицом к склону, аккуратно придерживая со стороны ног. При толчке, сотрясении, тот глухо стонал, жуткой болью отдавался каждый шаг продвижения. После выката Ак медленно потащил товарища, выбирая для движения наиболее ровный участок снега без волн и застругов. Вздохнул свободнее только когда отодвинул товарища метров на триста от рокового ската и сходил за оставленными рюкзаками, веревками, снаряжением.

Что же дальше? Наверно, надо «рвать». «Рвать» одному за помощью? Один ты ничем не поможешь! У тебя ничего нет! А Миша? Продержится ли он здесь еще часов десять-двенадцать, а может, и все двадцать? И рвать ли сейчас, глядя в ночь, или отправляться утром? Надо побыстрее! Быстрее! Миша может «уйти». Уйти совсем! И если он уйдет здесь, без меня. Это будет пятно на совесть на всю оставшуюся жизнь. А если «это» случится с ним здесь, со мной, из-за того, что я не смог помочь? Много ли лучше? Ясно, что транспортировать его в таком состоянии нельзя, – это уж точно его доконает!

Ак наклонился:

– Иди, иди, Леша!.. Мы должны спасти всех!.. – шептал Миша.

Собираясь, Леша с трудом сдерживал рыдания. Он обложил больного снежными кирпичами, прикрыл сверху полиэтиленовыми накидками, не без труда закрепив их края прижимом лыжных палок и снега. На дно укрытия уложил коврики и веревку – под голову. Завернул Мишу в два спальных мешка, а ноги дополнительно утеплил рюкзаком, использовал все теплые вещи из своего рюкзака, включая пуховку.

– Я прорвусь, Миша! Я прорвусь! Я вернусь живой, со спасателями! Постараюсь быть уже на рассвете! Миша! Миша! Только продержись!..

Оставил Мише сухарь и малюсенькую горстку изюма, – последнюю «заначку», которую хранил на самый крайний случай. Все, что оставалось. Надел опустевший рюкзак, в котором из тяжелых вещей лежала только вторая веревка. Уже стояли густые сумерки, когда Ак пошел, надеясь до полной темноты пройти хотя бы половину огромного заснеженного поля ледника. Шел, падал, вставал и снова шел! Откуда только брались силы сжимать зубы! Надо дойти!..

Впереди ображилась небольшая ступень ската ледника от верхнего к нижнему плато. Ак сорвался на скате, но с трудом зарубился, остановился на крае разлома. Пролежал, отдыхая, минуты две… С каким напряжением дается каждое усилие! Опасно! Разрывы надо обходить! Ты не можешь сорваться! Вся надежда теперь только на тебя! Сколько еще времени и сил? Но на верном пути!..

Он не видел ничего, кроме этих разломов. Он шел, падал, вставал и шел где шагом, где на коленях, где ползком… Он не видел маленькой точки туристского бивака на широком снежном плато Кан-Джайляу… Пока оно вдруг все не озарилось кроваво-красным огнем…

Плато Кан-Джайляу

Лагерь из трех палаток на плато готовился ко сну. Андрей Шепитько вовремя остановил группу. Соваться дальше вперед не стоило: впереди виделись разрывы, и приближалась ночная темнота, следовало еще уточнить направление. Быстро разложились, приготовили ужин. Разговоры шли в основном о возможности завтрашнего поиска, о том, что случилось с последней двойкой участников: успела ли она уже спуститься, остановилась ли наверху, потерпела ли аварию. Напряженное ожидание овладело всеми, – здесь не могло быть равнодушных.

А час Инги еще не прошел!..

– Спасибо дежурным! Хороший ужин, правда, Инга! Суп с КЛЯЦКАМИ!.. Зубовными, – от аппетита!

– Макароны-САПОГЕТИ с ТРУШОНКОЙ…

– Как прогноз, Андрей? «В нос, иль без заноз»?

– Да не знаю. Надо бы спросить на вечерней связи. Но ведь от этого ничего не изменится. Если будет климатически-клизматический сюрприз, то его не отвернешь!

– Но все-таки легче, когда он ожидаем.

– Здесь к этому всегда надо быть готовым. Не Фанские горы![34]

Час Инги не прошел! И случайно в разговоре, над плечом Андрея ее зоркий взгляд чуть задел за маленькую черную точку, – там, километрах в полутора, на ледопаде. Ей показалось, что точка движется… Она задумчиво пригляделась… Нет, только показалось. Точка не двигалась. Камень или трещинка…