Луи Буссенар - Охотники за каучуком Страница 69

— Знаю, что вы имеете в виду: «Для француза нет невозможного». Неплохая пословица, чисто теоретически… но на практике все по-другому.

— Посмотрим.

— О! Я в своей жизни уже всего насмотрелся. Ясно, что мы потерпим крушение, да посерьезней первого.

— Что ж, пусть так. Будьте в таком случае любезны, передайте управление кораблем Эстевао. Эй, Эстевао! Слышишь меня, сынок? Возьми штурвал и проведи нас прямехонько в бухту.

Чернокожий устроился у руля, отдал, готовя основной маневр, несколько таких безрассудно-дерзких указаний, что капитан в ужасе отшатнулся, а потом направил пароход прямым курсом на огромные заросли морских муку-муку.

— Этот негр сошел с ума! — воскликнул Амброзио. — Мы пойдем на дно вместе с посудиной.

— Брось, приятель. Эстевао терпит крушения исключительно, когда сам хочет этого. Лучше помалкивай и смотри.

Пароход на малом ходу проник в заросли гибких стволов, раздвигая их своим форштевнем[135]. По бортам мягко шуршали упругие, блестящие листья; сотни белых и серых цапель, изгнанных из их доселе никем не нарушаемых пределов, с пронзительными криками кружили над чудовищем, выдыхавшим дым и выплевывавшим пар.

— Знаете, где мы? Уже минут пятнадцать пароход плывет по настоящей прерии.

— Черт возьми, пусть кайман проглотит мой язык, если хоть один человек способен понять суть этого идиотского маневра!

— Мы просто-напросто в устье бухты, соединяющей канал Мараку с озером Да-Жак… С моим озером! Чудесным водоемом длиной сорок, шириной тридцать километров. Восторг, а не местечко. И черепах полно, и пираруку. И можно не бояться ни французских, ни бразильских кораблей.

— Потрясающе! И никто не подозревает о существовании такого пространства чистой воды?

— Подозревать-то подозревают, но никто не знает, где оно. Но это еще не все! Сейчас еще больше удивитесь. Поскольку отныне ваша судьба связана с моей, я не хочу иметь от вас тайн, во всяком случае в том, что касается навигации.

Еще раз повторю: это озеро — чудо! Здесь можно развернуть целую эскадру, что я и собираюсь сделать. Чистейшей питьевой воды в случае необходимости хватит до конца жизни. О топливе тоже беспокоиться нечего — берега густо поросли пальмами — а это прекрасные дрова для котлов пароходов! И к тому же, самое главное, вопреки тому, что вы могли подумать, это озеро вовсе не тупик, куда меня могли бы загнать, если будет случайно обнаружен наш путь.

Широкими, глубокими лагунами сообщается оно с целым водным ожерельем, тянущимся вдоль побережья. Я могу по своей прихоти переплывать из озера Да-Жак в озеро Дю-Ван, оттуда во Флориан, из Флориана в Де-Гарс, а из Де-Гарс — в Пиратубу, чтоб выйти у Северного мыса в Атлантику через бухту Сикурижу, также замаскированную непроходимыми с виду зарослями муку-муку.

— Я прямо ошеломлен, друг мой!

— Но и это не все. Пройдя с запада на восток, мы можем теперь, если хотите, продолжить путь по внутренним водоемам и проплыть вдоль побережья с юга на север.

Из озера Пиратуба переправимся в озеро Руку, оно тоже незаметно сообщается с океаном несколькими лагунами. Или, если нам заблагорассудится, отправимся в великолепное Лаго-Ново. На его покрытых лесами островах можно основать сельскохозяйственные колонии и снабжать продовольствием весь край.

Поскольку Лаго-Ново еще и сообщается с Арагуари, мои небольшие владения, как видите, имеют немалые удобства с точки зрения стратегии. Благодаря этой, возможно, единственной в мире, сети водных коммуникаций я могу чувствовать себя в абсолютной безопасности на площади в десять квадратных километров.

Теперь вы понимаете, почему я могу объявить себя хозяином этих доступных лишь мне одному мест!

Разве кто-то сможет выдворить меня отсюда, особенно если я буду иметь в своем распоряжении несколько пароходов, даже меньших габаритов, чем этот! Или, в конце концов, парусных суденышек с митральезами[136], да еще легкую флотилию из пирог.

Разве не на моей стороне все местные лоцманы, разве не в силах я, в случае предательства, перекрыть естественные проходы завалами из деревьев?

А когда у меня будут деньги… Откровенно говоря, не слишком много, но их хватит вполне, чтоб вооружить «Симон Боливар» и собирать своеобразную дань с местных землевладельцев и с пароходов Бразильской компании.

Увидите, очень скоро ряды моих бойцов пополнятся. Из Франции сюда отправили двадцать тысяч рецидивистов. Ни один главарь ни одной банды не располагал таким выбором подонков! Иными словами, силы нам достанет, и противиться нам будет чистым безрассудством.

И тогда, кто знает, может быть, мне удастся, ловко используя взаимные претензии Франции и Бразилии, официально провозгласить себя главой небольшого государства, пусть даже под протекторатом[137] любой из этих стран.

— Браво! Браво, дружище! — воскликнул воодушевленный капитан. — Теперь я понял, с кем имею дело. Недалекий честолюбец не смог бы выносить такого плана. Если у меня и оставались какие-то сомнения до сих пор, то знайте, отныне у вас не будет помощника вернее.

Пока они беседовали так по-португальски, трое актеров стояли на палубе, облокотившись на стрингер[138] и печально смотрели, как корпус судна раздвигал листья муку-муку. Казалось, французы оцепенели от горя, что было вполне естественно после обрушившихся на их головы событий.

Капитан и Диого стояли всего в нескольких шагах от них, но не обращали на артистов никакого внимания. Самозваный глава Спорных Территорий и его помощник не подозревали, что один из членов театральной труппы их понимает.

В тот момент, когда капитан рассыпа́лся перед Диого в уверениях дружбы, самый молодой из французов незаметно обвил руками шеи коллег и, приблизив их уши к своим губам, чуть слышно прошептал:

— Ни в коем случае не проговоритесь, что я уже три года в Бразилии и говорю по-португальски, как по-французски.

В этот же миг раздалась команда Амброзио: «Стоп машина!», и пароход встал.

— Что там? В чем дело? — спросил Диого.

— Всего не предусмотришь, — произнес улыбаясь капитан. — Вы не сказали, что берега бухты заросли высокими деревьями, и я сам так увлекся вашим рассказом, что не заметил этого.

— Да черт с ними, с деревьями.

— Но они не дают нам войти в протоку.

— Каким образом?

— Цепляют боковыми ветвями мачты и штанги.

— Так что же делать?

— Ничего особенного.

— А все же?

— Спилить на корабле все выступающие части.

— Вот черт!

— Не волнуйтесь. Конечно, дело это трудоемкое и небезопасное. Но нас здесь много, так что справимся. Вопрос только, когда? Но рано или поздно «Симон Боливар» станет плоским, как понтон, и пройдет здесь не хуже пироги… если, правда, протока не станет мельчать.