Владимир Динец - Дикарем в Африку! Страница 7

Вдруг она замолкает. В лунном свете я вижу блеск слез на ее щеках.

— Почему ты плачешь?

— Я не могу больше тут жить. Одни старики и дети. Поговорить не с кем. Раньше хозяин иногда ездил в город, и я все время надеялась, что он и меня возьмет. Но теперь дорога стала плохая, и машины мимо нас не ходят. Я английский забываю, и французский тоже. В городе таких, как я, полно. Что я буду там делать через два года? Я все время смотрю на эту дорогу и думаю о том, что по ней можно дойти куда угодно. Просто идти и идти, каждый день в новое место, вот как ты живешь. А я всю жизнь в этом доме.

Примерно каждая третья девушка из тех, с кем я знакомлюсь, сообщает мне, что мечтает жить, как я, путешествуя по свету. Далеко не все действительно этого хотят, да и тех обычно хватает ненадолго. Но мне почему-то кажется, что Мари в самом деле не в силах больше торчать в деревушке из полусотни домов. А может быть, мне просто очень хочется, чтобы это было так.

На следующее утро я покупаю ее за двадцать пять долларов. Торг занимает всего несколько часов. Все трое — Мари, хозяин и его жена — немножко всхлипывают перед расставанием.

Но едва мы заходим за поворот дороги, Мари пускается бежать вприпрыжку.

Я предупреждаю девушку, что приобрел ее в качестве переводчицы и служанки (носить сумку с камерами) и отпущу на свободу через две недели, когда буду уезжать с острова.

Мы идем весь день, и чем дальше, тем больше Мари мне нравится. Ей предстоит окунуться в огромный и довольно-таки опасный мир, о котором она почти ничего не знает. В глубине души ей наверняка очень страшно. Но она не подает виду, оставаясь неизменно веселой и очаровательной.

А мне не слишком-то весело. Я постепенно начинаю понимать, какую ответственность на себя взвалил. Не могу же я просто так взять и улететь… Где я ее оставлю — в аэропорту? Денег, конечно, можно дать, но на сколько их хватит?

В этой части острова очень мало чего водится. Когда нам встречается красивая бабочка, или ящерица, или птица, Мари спрашивает у меня, как они называются по-английски. К вечеру я с удивлением обнаруживаю, что она почти все запомнила. Пробую говорить ей также и латинские названия. Память у девчонки феноменальная.

— Мари, — говорю я ей в конце концов, — давай-ка я из тебя гида сделаю.

— А что это такое?

Я объясняю. Почему бы и нет? Английский она знает, выучить названия зверей и птиц не так уж сложно. Рекомендательным письмам от иностранных биологов в местных заповедниках придают большое значение, об этом мне мой друг, специалист по цветочным мушкам, рассказывал.

— Придется учиться, — говорю я.

— Учиться? Чему?

— Очень многому. Палатку ставить умеешь?

— А что такое палатка?

На следующий день мы продолжаем шагать по совсем уже заросшей дороге. Ситуация больше не кажется мне столь мрачной. Со мной самая красивая девушка, какую я видел в жизни. Она умница и не трусиха. Две недели — не так уж мало времени.

Мы приходим в Амик. Владелец магазина-ресторана-отеля-клуба здесь молчаливый, интеллигентного вида пакистанец, который по совместительству является единственным автовладельцем. Его «тойота» и есть то самое «спецтакси». Нам повезло: он как раз собирается в город. Уплотнив пассажиров багажом и прихватив ружье, он гонит машину в ночь по теряющейся в траве колее.

Мари крепко держит меня за руку: до сих пор ей доводилось ездить только в кузове медлительного грузовика. Нам то и дело приходится вылезать и идти через широкие, но мелкие реки впереди машины. На берегах попадаются змеи, даже у пассажиров-мужчин вызывающие вопли ужаса. (Мадагаскарцы почему-то панически боятся змей, хотя на острове они все неядовитые, кроме двух редких морских.) Мари не визжит и не шарахается в сторону — она спокойно ждет, когда я подниму змею из травы и сообщу ей английское, латинское и, если знаю, французское название. Несколько раз мы сбиваемся с дороги, но на рассвете все же выбираемся на асфальт.

Еще час — и мы в Морондаве, оплоте культуры, форпосте цивилизации, центре Западного Мадагаскара. Когда-то город был столицей воинственного народа сакалава. В конце XVIII века все племена острова были покорены королем племени мерина Андрианампоинимеринандриантсимитовиаминандриампанджакой и его сыном Родамой Первым. С тех пор вид у города не очень столичный, даже интернет-кафе там пока нет.

Вокруг расстилаются рисовые поля со множеством поросших синими кувшинками озер, а чуть дальше на север начинаются сухие тропические леса.

Мы едем в небольшой частный заповедник под названием Киринди. Дорога к нему проходит по знаменитой Аллее баобабов — главной туристической достопримечательности на западе острова.

Тут выясняется, что Мари никогда раньше не видела гигантских баобабов и не была в настоящем лесу — только в узких пойменных рощах. Как зачарованная, разглядывает она разноцветных птиц, лемуров в кронах деревьев, семьи полосатых мангустов, разгуливающих с поднятыми хвостами по ковру опавших листьев. В заповеднике имеются несколько хижин для заезжих ученых, навес для палатки, столовая и душ. Все сотрудники свалили в деревню по случаю отсутствия туристов, так что я могу спокойно объяснить девушке, что такое телевизор и как пользоваться душем. Пол душевой — единственное влажное место в заповеднике, и там живут крошечные расписные лягушечки-мантеллы.

Вечером, гуляя по просекам, мы встречаем фоссу — самого крупного на Мадагаскаре хищного зверя. Она похожа на приземистую, мускулистую золотисто-серую кошку с очень длинным хвостом. Местные жители ее побаиваются, уверяя, что фосса нападает на людей и коров. На самом деле ей вряд ли по зубам добыча крупнее лемура. В местных сказках фосса играет ту же роль, что волк у северных народов.

Ночи в Киринди совершенно волшебные. На какое дерево не посветишь фонарем, везде видишь чьи-нибудь глаза: лемуров, маленьких сердитых сов или гекконов. По земле бегают похожие на персонажей мультфильма гигантские крысы и крошечные, с мизинец, зверушки — землеройковые тенреки. Водится тут и здоровенный полосатый тенрек, похожий на панкующего ежа. Вокруг цветущих баобабов вьются крыланы, а по их веткам скачут вилколобые лемуры, питающиеся нектаром.

За последние десять лет на острове открыли восемь новых видов лемуров, в том числе самого маленького в мире — так называемого крошечного мышиного лемура. Эти сказочные создания с прозрачными ушками живут в густых ветвях кустарников и низких деревьев, по которым снуют ночь напролет в поисках насекомых. Самый крупный из мышиных лемуров размером с апельсин, а крошечный — чуть больше абрикоса.