Ульрих Макош - Молитва в цитадели Страница 7

О шестистах филиппинцах и американцах, утопленных незадолго до окончания второй мировой войны японскими оккупантами в камерах, напоминает скромный белый мраморный крест, стоящий в крепости. В 1945 году, перед тем как капитулировать, японцы подожгли цитадель. Седые каменные стены хранят следы ногтей несчастных пленников, в ужасе и отчаянии пытавшихся выбраться наружу. Сколько молитв и стонов слышали эти стены! Люди молили о свободе, о жизни, о независимости своей родины. Во время второй мировой войны в крепости Сантьяго побывал в заточении будущий президент Филиппин Фердинанд Маркос. История помнит и иные молитвы, которые творили другие люди, надежно охраняемые властями и мечтавшие о захвате чужих земель, чтобы множить свои богатства. «Господи боже наш, наши юные патриоты, кумиры сердец наших, идут в бой — пребудь с ними. В мыслях мы вместе с ними покидаем покой и тепло дорогих нам очагов и идем громить недругов. Господи боже наш, помоги нам разнести их солдат снарядами в кровавые клочья; помоги нам усеять их цветущие поля бездыханными трупами их патриотов; помоги нам заглушить грохот орудий криками их раненых, корчащихся от боли… помоги нам истерзать безутешным горем сердца их невинных вдов; помоги нам лишить их друзей и крова, чтобы бродили они вместе с малыми детьми по бесплодным равнинам своей опустошенной страны, в лохмотьях, мучимые жаждой и голодом… развей в прах их надежды, сгуби их жизнь, продли их горестные скитания…»[4].

Такую сатиру сочинил Марк Твен на «военную молитву», которая сопровождала американские завоевания, — какой сарказм и какая блестящая характеристика империалистического военного подхода! А кроме того, какое надо иметь мужество, чтобы писать такие строки в то время! Марк Твен написал их более чем за полстолетия до ада в Индокитае, в котором погибли сотни тысяч людей и который, по существу, ничем не отличался от ада на Филиппинах времен военного похода. Разумеется, филиппинцы не сдались без борьбы новым господам, пришедшим в 1898 году на смену испанцам. Генерал Макартур (отец Дугласа Макартура) самодовольно рапортовал о том, как эта «военная молитва» была «услышана»: «Впечатление такое, будто стреляешь по рыбам в пруду. Мои добровольцы — большинство из них отличные стрелки с детства — отправились на западный берег реки и спокойно выбирали себе мишень. В десять утра все уже было закончено, а река стала розовой от крови филиппинцев…»

Для тех, кто попал в плен несколько позднее, «освободители» уготовили «гидротерапию»: пленному насильно вливали в рот грязную воду, а американские солдаты садились на живот и не вставали до тех пор, пока тот не «признавался» или не умирал. Была еще «канатотерапия»: на шею пленному накидывали канат, концы которого закручивали палкой до тех пор, пока истязаемый не начинал задыхаться. Руководил этими чудовищными зверствами генерал Фенстон, за что президент США удостоил его титула «спасителя нации». В ходе завоевания Филиппин американцы уничтожили свыше 600 тысяч их жителей. Молитвы, «военные молитвы», произнесенные шестьсот тысяч раз! Цитадель — это страшная хроника.

Один американский конгрессмен, посетивший Филиппины в 1902 году, по возвращении в Штаты рассказал о своих впечатлениях: «Наши солдаты филиппинцев в плен не брали, протоколов не вели; они просто затопляли всю местность, а когда им все-таки удавалось обнаружить филиппинца, они убивали его».

«Генерал Смит приказал всем туземцам, — сообщала в ноябре 1901 года одна из американских газет о положении на острове Самар, — собраться в прибрежных селениях и объявил, что тот, кого встретят за их пределами, будет расстрелян на месте. Генерал Смит свое слово сдержал».

«Нам не нужны пленные. Убивайте и сжигайте. Не время брать пленных. Чем больше вы убьете, тем лучше», — распорядился тот же генерал. Он отдал приказ расстреливать всех лиц мужского пола старше десяти лет, а несколько позднее во время одной операции отменил и эти «гуманные» ограничения.

«Мы никого не оставляем в живых. Если кто-нибудь ранен, закалываем его штыком», — писал американский солдат своим родственникам.

В одном из памфлетов Марк Твен уценивал эти действия следующим образом:

«Оказать нам эту помощь мы их заставили хитростью. Мы знали, что филиппинцы уже два года ведут войну за свою независимость. Нам было известно, что они верят, будто мы сочувствуем их благородной цели… и мы предоставили им заблуждаться. Но лишь до тех пор, пока Манила не стала нашей и мы не перестали нуждаться в помощи Филиппин. Тогда-то мы и раскрыли свои карты» [5].

Марк Твен рассказывает об одном из «боев», в котором было убито 600 мусульман, и среди них женщины и дети. Это произошло в кратере потухшего вулкана, в нескольких километрах от города Холо. Марк Твен называет этот бой бойней.

Воспоминания в цитадели… Нужно знать историю, чтобы понять филиппинцев. Позднее в цитадель заключали тех, кто нарушал законы: закон о беспорядках (1901 года), запрещавший под страхом каторги и смерти какие бы то ни было разговоры о свободе и независимости, закон, угрожавший теми же карами всякому, кто поднимет филиппинский флаг, под знаком которого шла когда-то борьба против испанского господства, а затем сменившего его американского колониализма.

Сегодня над цитаделью развевается старый филиппинский флаг. Интрамурос — это город в городе, старое сердце Манилы. Легкий бриз с моря рябит воду в лужах, напоминающих о недавно прошедшем дожде, играет мягкой манильской травой во внутреннем дворе цитадели, который можно было бы сравнить с английским парком, если бы вами не владели другие мысли — о молитве узников и о «военной молитве»…

Театр на развалинах старой крепости

Сесиль Р. Гидоте, активный член Просветительной театральной ассоциации Филиппин (П'ГАФ), организованной в 1967 году, и к тому же очаровательная женщина, пригласила меня в театр. Пригласила, ничего не объясняя. Небольшая рекомендация: «Представление будет большое, вечер теплый, вы можете прийти без пиджака и без галстука».

Как член ПТАФ она недавно побывала в ГДР и теперь с восторгом вспоминает о берлинских театрах. Постоянно возвращаясь к ним в мыслях, она повторяет: «И все-таки это серьезный театр!»

Второе приглашение на этот вечер я получил от Теодоро Ф. Валенсия, популярного в стране политического комментатора и публициста, оказывающего поддержку театру, и особенно тем его спектаклям, которые ставятся на развалинах этой крепости.

Вечером мы встречаемся у входа в крепость, где нашел приют театр под открытым небом. В период, когда нет дождей, здесь ставят по нескольку вечерних спектаклей в неделю. Сейчас в театре много молодежи — в основном студентов, но есть рабочие и служащие. Вскоре «Театр на развалинах старой крепости Сантьяго» заполняется до отказа. Актеры и их помощники расставили для зрителей стулья. Те, кому не хватило стульев, усаживаются прямо на камни, и свободным остается лишь узкий проход для актеров. Сегодня в программе сарсуэла — опера в жанре социально-политической сатиры. Этот вид театрального представления восходит к периоду испанского владычества, однако содержит в себе как элементы испанского театра XIX века, так и традиции популярных театрализированных представлений доиспанского времени. В XIX веке прогрессивная часть филиппинского студенчества стремилась сохранить этот тин народного зрелища, которое вызвало недовольство Церкви.