Иржи Ганзелка - Там, за рекою, — Аргентина Страница 70

Капитан сошел на берег и улегся в тени. Ему можно, он здесь дома. Парана молчит и бежит торопливо. Парагвай покачивается на горизонте, появляясь то там, то здесь, словно все это давнишний сон.

— Черт возьми, а ведь это же чешская кара![46]

Мы оба сразу вскочили. Под пузатым суденышком покачивается каноэ, и смуглый парень в нем время от времени работает веслом, чтобы сохранить равновесие.

— Вы чех?

— Само собой! Удивляетесь, а?

— Что вы здесь делаете, на Паране?

— Ничего. Ловлю рыбу, пеку черный хлеб, продаю овощи и перевожу контрабандой людей! Постойте, а зачем нам с вами кричать, влезу-ка я к вам…

Загадочное существо привязало каноэ к судну и вскарабкалось по канату наверх.

— Я Гавел. Очень приятно. Давайте хоть немного поболтаем, и вам скучно не будет. Разве этих теперь дождешься? Они сперва как следует набьют брюхо, потом будут дрыхнуть.

— Сколько времени вы уже здесь? — несколько растерянно начинаем мы разговор.

— Да, время летит. Почти двадцать лет. Сначала пожил в Бразилии, потом зацепился здесь.

— Вам на воде, очевидно, нравится.

— Еще бы, ведь это моя старая профессия. Боже мой, когда-то я арендовал купальню в Розтоках возле Праги. Потом у меня была в Роуднице лодочная станция, первоклассная йола[47] от Шпирка, другая, с медной клепкой, была из Гамбурга…

— Так вы просто дядюшка Джек, водой крещенный!

— Не совсем. Одно время я держал зеленную лавку, торговал сыром, а выучен был на корзинщика.

— А почему же вы бросили это ремесло?

Такого вопроса Гавел, пожалуй, уже давно не слышал. Это было видно по его презрительной насмешке.

— Что вы, здесь из этого ничего не выйдет! Если бы удалось притащить из Буэнос-Айреса какие-нибудь прутья, воткнуть здесь в землю, тогда, может быть, что-нибудь и выросло бы. А кому тут нужны корзинки, скажите, пожалуйста? Здесь можно делать деньги иначе! Я придерживаюсь такого правила: отчего не помочь, если человек просит? Перевоз за пятьдесят песо. Люди валом валят из Парагвая в Аргентину, почему бы не удовлетворить спрос? Здесь меня зовут «консул чеко»[48]. Я не требую от них никаких печатей, никаких справок о прививках оспы, никаких свидетельств о добропорядочности.

— Но ведь это же противозаконно!

— Это я тоже знаю. Бывают иногда и неудачи. Месяца три назад вез я ночью какую-то женщину в Аргентину, и кто-то на меня донес. Полтора месяца пробыл в молочной.

— Как это, где?..

— А, вы не знаете! Здесь это называют «молочная» — «лечериа». Ты только ворчишь, а из тебя доят деньги. Было нас там набито, как селедок в бочке, жрать было нечего, я почти все свои деньги оставил там. Ланчу у меня отобрали, видите, вон она там, под боличо. Ее поливал дождь, потом жарило солнце, но я все-таки упросил их перевернуть ее вверх брюхом. Когда меня снова выпустили на свободу, я запотел, чтобы мне ее вернули, но мне сказали, что, мол, нельзя. Посоветовали подкупить кого-нибудь, чтобы мне ее украли. Я вот возьму как-нибудь разозлюсь да и украду ее сам. Через неделю сочельник, как только все там перепьются, так я переплыву туда ночью и уведу ее…

Мы старались сдержаться, но ничего из этого не получилось.

— Не смейтесь, — защищался Гавел, — вы бы посмотрели, как здесь приходится изворачиваться человеку!

— А семья у вас есть? — начали мы с другого конца.

— А как же, да еще какая! Даже две. Один раз я женился дома, там у меня двое взрослых детей, ну… А что мне оставалось здесь? Тут у меня их пятеро. Самому младшему тридцать пять дней. У него голубые глаза, старуха на него просто не наглядится.

— А где же вы здесь нашли себе невесту?

Гавел был озадачен и непонимающе посмотрел на нас. Затем расхохотался во все горло.

— Придет же такое в голову! Да здесь индианок полон Парагвай. Пришлось, правда, потрудиться, пока я ее вышколил. Баба — красавица, но ленива, как вошь. Не хотела вставать по утрам. Тогда я всякий раз раздвигал несколько дранок на крыше, чтобы на нее светило солнце. После этого она вскакивала в два счета. Теперь я уже научил ее готовить чешские кушанья. Вы бы посмотрели, как она делает кнедлики! Вот и говори после этого — индианка!

Вдруг Гавел вытащил часы и сказал:

— Час. Вы уже, наверное, проголодались. Погодите, я слетаю в кантину[49], принесу чего-нибудь поесть и выпить. До трех часов вы здесь умрете с голоду.

Он встал, сошел на пристань и через десять минут вернулся, притащив буханку хлеба, банку консервов и две бутылки пива.

— Послушайте, — остановился он, наполовину открыв банку, — а что такое — мейлонки?

— Мейлонки? Где это вы слышали? Это по-чешски?

— А как же! Недавно мне написала дочка, первая наша, что, мол, не мог бы ли я прислать ей какие-то мейлонки. За них, говорят, нужно платить пошлину, но их можно послать и в письме. А я в этом ничего не смыслю.

Мы рассмеялись.

— Вы имеете в виду нейлонки, да?

— Что-то вроде этого, почем я знаю?!

— Это чулки из искусственного волокна. Они очень легкие и крепкие.

— А, все ясно, — победоносно засмеялся Гавел. — Это очень кстати, сегодня ночью я перевожу контрабандой двоих, вот и куплю ей мейлонки на все сто песо. Пусть девчонка порадуется и не думает, что отец у нее негодяй!..

Гавел вдруг забеспокоился.

— Уже очень поздно. Скоро эти лодыри выспятся и пустят вас наверх. Я заболтался, сами понимаете, по-чешски здесь мало с кем приходится говорить. Ну, ни пуха, ни пера!

Он протянул нам руку и посмотрел под ноги, словно хотел сказать еще что-то. Затем, не сказав ни слова, повернулся и съехал по канату в свою лодку.

— Передавайте от меня привет там, дома, — сказал он приглушенно, словно про себя, и вонзил весло в Парану.

«Лучше метр сделки, чем километр дела!»

Это старая парагвайская поговорка, но ею руководствуются и на другой стороне Параны. Формальности были коротки: печати в паспорте и — «можете выгружаться».

Можете выгружаться, но как? Фернандес, владелец моторной лодки, которая несла на корме гордое имя «Стелла Марис», уперся на своем, утверждая, что, по обычаям лодочников, цену 80 гуарани нужно понимать только как плату за переправу через реку. Выгрузка, дорогой мой, это совсем другое дело! Можете с ним сколько угодно спорить и толковать по поводу того, что записано об этом в международном транспортном праве.

— Это ваше дело, как вы попадете на берег. У меня здесь есть несколько знакомых, если хотите, я попробую найти кого-нибудь из них. Но заплатить им должны будете вы!