Майкл Пэйлин - От полюса до полюса Страница 73

В 9:00 мы покидаем замбийскую таможню и направляемся к мосту через водопад Виктория, по которому проходит граница с Зимбабве. Сооруженный почти девяносто лет назад, он соединяет в себе функции дорожного, железнодорожного и пешеходного мостов, к которым сегодня добавлена еще и развлекательная составляющая. Группа людей предлагает посмотреть, как они будут прыгать с моста в ущелье на резиновых тяжах. Организаторы представления «Киви экстрим» считают, что являются пионерами так называемого бунги-джамп в Африке. Индонезийским словом бунги, просвещает меня Байрон, предводитель прыгунов, имеющий на своем счету рекордный прыжок на 800 футов, называется особо упругая лиана, которой пользуются при прыжках.

Водопад Виктория на р. Замбези. Зимбабвийская сторона

Едва не расставшись с жизнью в водах Замбези, я не испытываю ни малейшего желания бросаться вниз головой в ущелье, однако желающий все-таки находится. Это Конрад, наш вчерашний организатор. Тонкий и незаметный рядом с массивными белыми парнями в теннисках с названиями марок пива, составляющими основу корпуса прыгунов, он нервно улыбается, пока лодыжки его обматывают красным полотенцем и старательно закрепляют на них веревку. Привязанный за ноги, он влезает на парапет моста, облизывает губы, что-то бормочет — и бросается вниз и в сторону от моста. Широко разведя руки в стороны, живым распятием он пролетает почти 300 футов, отделяющих его от реки. Там, когда верная смерть уже оказывается совсем рядом, фигурка его замирает на долю секунды и начинает быстро подниматься к нам. Оставив Конрада маятником раскачиваться вверх и вниз в ущелье Замбези, направляемся дальше, в Зимбабве.

Зимбабве на шестнадцать лет младше Замбии, и страна эта только что отметила десятилетие собственной независимости под руководством Роберта Мугабе. На стенке иммиграционного ангара А находится старая рельефная карта, на которой стерто слово «Родезия» и от руки вписано новое название. Старое название столицы «Солсбери» поверху заклеено кусочком ленты с надписью: «Хараре».

Хараре (бывший Солсбери), столица Зимбабве

Вселяемся в отель «Виктория-фоллз», безупречно чистый, крашенный белой краской комплекс с красными крышами и сверкающими опрятностью зелеными лужайками. Сувенирные лавки со стороны Замбии могли похвалиться только своей патетической пустотой, однако здесь полки полны всякого пушистого вздора, хотя на них не видно ни единой газеты или книги. Комната удобна и рациональна. Мягкие ковры, шторы в цветочек. Все вокруг так и отдает духом старого доброго дома.

Платой за этот мягкий и ненавязчивый уют является возвращение в мир условностей. В баре «Я полагаю» предупреждающая надпись гласит, что между 7:00 и 11:30 одежда должна быть «опрятно-деловой, запрещены джинсы, тенниски, куртки-такки».

День 118: Водопад Виктория

Меня везут в местный госпиталь на рентген. Госпиталь работает всего только месяц, в нем царит безупречная чистота, он хорошо оборудован и почти пуст. Даме в рентгеновском отделении просто нечем себя занять и, принимая меня, она откладывает в сторону книгу, которую только что читала. Сделав четыре снимка, она удовлетворяется содеянным, и я отношу различные виды на мою грудную клетку к врачу, который обнаруживает волосяную трещину и прописывает мне паракодеин[57], чтобы помочь уснуть.

Найджел, уже давно говоривший, что у меня трещина в ребре, выражает сочувствие:

— Тут ничего не поделаешь. Боль утихнет сама… примерно через шесть недель.

Главная моя ошибка в том, что я совершил свой глупый поступок не перед объективом камеры. Теперь мне суждено кряхтеть и держаться за бок всю оставшуюся до полюса часть нашего путешествия, и все будут считать, что скриплю я по старости.

День 119: От водопада Виктория до Булавайо

Из Кейптауна прилетает бомба — то есть телекс. На «Агулхасе», южноафриканском транспортном корабле, который только и может доставить нас в Антарктику, нет свободных мест. Полный комплект уже забронирован учеными и топографическим персоналом. Но мы должны любым способом попасть на полюс. Нельзя же, одолев едва ли не весь путь, остановиться в нескольких шагах от цели. Звоним в лондонский офис, чтобы там проверили состояние «Агулхаса» и проанализировали любые возможные альтернативы.

Тем не менее жизнь должна продолжаться, а это означает, что пора собираться и снова отправляться в путь.

Возвращаюсь по саду к администрации и обнаруживаю группу туристов, застывших под невысокими деревцами манго, в кронах которых бесчинствует стайка павианов, бомбардирующая облаченных в красные рубахи швейцаров палками, ветками и надкусанными плодами манго. Удивительно, сколь немного хватает человеку, чтобы приободриться.

В 17:00 собираемся на станции Виктория-фоллз, чтобы отправиться ночным поездом в Булавайо. Подобно всему прочему в городке, вокзал находится в безупречном состоянии. Он представляет собой невысокую и элегантную жемчужину в стиле греческого возрождения со свежевыкрашенными голубой краской дверями и соответствующими стилю деталями; на платформе находится декоративный пруд, растут пальмы, красный жасмин и удивительные, пламенеющие красным огнем деревья.

Поезд опаздывает на час, однако стоит такого ожидания. Вагоны словно облачены в достойные и даже немодные коричневые со сливками ливреи; сплетенные инициалы «RR» (Родезийские железные дороги) выгравированы на окнах и зеркалах более старых вагонов, в чьих темных, отделанных красным деревом купе выставлены фотографии диких животных, водопада Виктория и прочих зимбабвийских аттракционов. Здесь прошлое хранили с подчеркнутым вниманием, — в очевидном контрасте с Замбией, где не сохраняется даже настоящее.

Через несколько минут после отъезда является проводник, чтобы проверить, все ли необходимое у меня есть.

Едва я успеваю разложить карту, чтобы проверить маршрут, дверь снова скользит в сторону, и появляется проводник с мешком для мусора. Похоже, что эта страна одержима воистину неафриканской любовью к чистоте.

Темнеет к тому времени, когда мы доезжаем до Хванге, или Банки, как обычно называют здесь этот населенный пункт. Здесь находятся крупные залежи угля, и, быть может, поэтому до сих пор трудится некоторое количество паровозов — Бейера-Гарретта, потребляющих в день до семи тонн угля. Их вид, звук, запах под ночным небом рождают комок в горле старого путешественника.

День 120: Булавайо