Луи Буссенар - Охотники за каучуком Страница 77

Тем не менее это были индейцы, возможно, отборный отряд.

Возглавлял их высокий крупный мулат, шагавший вразвалочку, в кепи с назатыльником, обведенным тремя золотыми галунами, в мундире с жарко сверкавшими пуговицами и высоких сапогах с серебряными шпорами.

Он гордо нес обнаженную шпагу острием к плечу, прижав эфес к бедру, печатал шаг, глядя строго на пятнадцать метров перед собой, и лишь изредка оборачивался всем корпусом, чтоб осмотреть вверенное ему войско. И тогда эполеты на его плечах вздрагивали, а стальные ножны брякали.

Короче, великолепный капитан, какого не стыдно было бы поставить во главе роты французского полка.

Музыкант перед ним, одетый как простые солдаты, поднес к губам инструмент, надул щеки и затрубил изо всех сил, не слишком заботясь, впрочем, о благозвучности своей музыки.

Вслед за трубачом, впереди отряда, шагали двое: один, судя по нашивкам на рукаве, сержант, нес небольшой белый флаг, символ мирных переговоров, а другой… Боже мой, где найти слова, чтобы описать другое, по всей вероятности, наиболее значительное в отряде лицо? С помощью каких слов и выражений обрисовать хотя бы его костюм, напоминавший одновременно одежду префекта, генерала и полномочного министра!

Цилиндр с белыми перьями, тонкими и шелковистыми, как лебяжий пух, украшенный широким золотым позументом, был кокетливо сдвинут и низко нахлобучен на лоб удивительного персонажа. Обладатель цилиндра вышагивал, высоко подняв голову, с величественностью человека, сознававшего значительность возложенных на него полномочий.

Мундир незнакомца из черного с синим отливом драпа явно был сшит у хорошего портного. Он застегивался на два ряда сияющих пуговиц на груди, расцвеченной самыми невероятными украшениями: нарядными бантами, сверкающими накладками и звездами. А уж золота, золота — в каждом шве, на каждом отвороте, со всех сторон, на воротнике — в виде замысловатой вышивки, на манжетах, на плечах, на спине, на фалдах…

Пояс с пятью галунами поддерживал маленькую парадную шпагу с отделанной перламутром рукоятью, в полированных медных ножнах, с расшитой опять-таки золотой и шелковой нитью перевязью.

Из-под брюк той же ткани, что и мундир, с широким слепящим глаза позументом выглядывали элегантные лакированные ботинки, поскрипывавшие при каждом шаге, словно их обладатель шагал по ковру дипломатического салона.

Наконец, эполеты, затмевавшие солнце, придавали костюму военный колорит, — впрочем, человек сведущий узнавал «бойца» по одной лишь перевязи.

Демонстрируя изящную белую перчатку, неизвестный опирался на зонт. Свободной же рукой крутил очки с золотыми дужками! И слегка затемненными стеклами.

Что же до лица человека в столь смелом облачении, — впрочем, нельзя не признать, что носил он свой наряд с элегантностью и достоинством, — выражение его определить было бы сложно. Скорее, оно не выражало ничего. То была холодная, бесцветная, непроницаемая маска: короткая седоватая бородка скрывала щеки, верхнюю губу и подбородок — лицо истинного дипломата, не отражавшее ни в малейшей степени владевших им чувств.

Невозможно описать наивное восхищение, изумление, потрясение, охватившее чернокожих при виде этой ослепительной персоны.

Даже появление самого Диого, вырядившегося настоящим бандитом, не смогло оторвать их от увлекательного зрелища.

Удивленный не меньше своих подданных, вождь остановился в нескольких шагах от отряда и вопреки обыкновению, не скрывая оторопи, принялся рассматривать по очереди парламентера, офицера, сержанта, трубача и, наконец, простых солдат.

Потом, подавив изумление, вполне естественное в столь необычных обстоятельствах, Диого слегка пожал плечами, буркнул себе под нос по-французски «маскарад» и спросил по-португальски:

— Кто вы такие? Что вам нужно?

Офицер оглушительно скомандовал: «Стой!» — и взвод тут же замер на месте.

Парламентер, не желая снисходить до ответов на столь грубо заданные вопросы, слегка махнул офицеру.

Тот, подчиняясь, очевидно, установленному заранее церемониалу, обратился к собеседнику:

— Кто тут старший? Мы будем говорить только с ним.

— Старший я.

— Вот как, сеньор… Благодарю.

И, обращаясь к солдатам:

— Готовьсь! На пле-чо!

Ружья дружно брякнули. Музыкант поднес к губам инструмент и оглушительно затрубил.

Пропела труба, и офицер продолжил:

— Его сиятельство дон Педро Анавиллана, граф де Рио-Тинто, полномочный представитель его величества императора Бразилии, чрезвычайный посол его превосходительства министра иностранных дел, желает переговорить с вами по вопросу исключительной важности.

— Замечательно, — все так же неприветливо отвечал Диого, — но я не являюсь подданным императора и хотел бы знать, вернее, хотел бы спросить вас, с какой стати он шлет мне… послание.

— Если бы вы являлись подданным его величества, вас, без сомнения, вызвали бы в Макапу, то есть к нам… Мы же, как видите, сами пришли к вам… причем официально.

— Что ж, верно! Хорошо, следуйте за мной. Приглашаю вас не во дворец, а в простую бревенчатую хижину, крытую листвой. Но вас встретят в ней гостеприимно, как подобает встречать иностранцев, особенно представителей державы, с которой не стоит ссориться.

— Мирных представителей… — подчеркнул офицер.

Парламентер же, продолжая хранить молчание, еще раз, словно автомат, взмахнул рукой, подошел к Диого и поприветствовал его, поднеся затянутый в перчатку палец к полям шляпы, а капитан скомандовал:

— Напра-во! Вперед марш!

Труба пропела сигнал, и маленький отряд двинулся в путь, в окружении обитателей деревни. Мужчины, женщины, дети, вращая фарфоровыми белками, гримасничая, бешено размахивали руками, обсуждая, по обыкновению эмоционально, последние события.

«Какого черта нужно от меня этому разряженному в пух и прах паяцу из оперетты, — думал Диого, чье удивление продолжало расти. — Значит, меня знают… там!»

Мысли его лихорадочно работали: «Как они могли сюда добраться? Да еще чистенькие и упакованные, словно только что из коробки! Должно быть, на Арагуари стоит военный корабль. Эти индейцы — настоящие солдаты, таких и в Макапе нет. Что ж, поговорим с парламентером… подозрительный тип, небось и знать не знает обо мне ничего, думает, я — забитый негритос. Тем легче будет его провести!»

Тем временем они как раз подошли ко «дворцу» Диого.

Тот вежливо пропустил вперед продолжавшего молчать гостя, а капитан тем временем следил, как его солдаты составляют ружья в ко́злы перед входом в хижину.