Майкл Пэйлин - От полюса до полюса Страница 80

Мы приближаемся к самому концу Африки. За системой стиснутых друг другом хребтов прячется Кейптаун, богатейший уголок самой богатой из провинций. Собственная земля Бога. Сижу и наблюдаю за тем, как солнце согревает горы, и позволяю себе ностальгическое воспоминание о том августовском рассвете, когда, оставив позади Средиземное море, мы впервые увидели огни Африки. Сейчас конец ноября, и разгар лета непонятным образом преобразился в начало весны. Не могу точно сказать, что ждет нас впереди, однако внезапный прилив оптимизма сообщает мне, что все уладится. Африка испытала и проверила нас всеми возможными способами, и мы выжили, пусть, быть может, в синяках и царапинах. Мои дети в таких случаях говорят: «У папы приступ блаженства». Пока мы выкатываем из одиннадцатимильного тоннеля в просторную долину, заполненную виноградниками, я ощущаю, что данный приступ вправе продлиться некоторое время.

Мыс Доброй Надежды

Величественные пейзажи Африки вызывают прилив восторга. Башни туманно-голубых горных хребтов — Матроосберг, Шварцберген и Хеке — расступаются, чтобы явить финальный эпический облик Столовой горы и просторов Атлантики. Головокружительный спектакль природных красот вдохновляет наши утомленные путешествием души.

День 130: Кейптаун

Вчера я стоял на мысе Доброй Надежды, невысоком скоплении скал, о которые разбиваются огромные волны, забрасывая на берег гигантские водоросли, а сегодня я сижу на вершине Столовой горы, крутого утеса, поднимающегося на 3500 футов над Кейптауном. Стоит теплое весеннее утро, и скальные даманы начинают брачные игры, куда бы мы ни направляли камеры. Великолепный вид простирается до Кейп-пойнта, оконечности мыса, где теплые воды Индийского океана встречаются с холодными водами Атлантики. На этом побережье все масштабно. Крутые, увенчанные белой пеной валы накатывают из тысячемильных океанских просторов, длинные белые пляжи и вершины, окружающие город с востока, — Сигнальная гора, Львиная голова, Двенадцать Апостолов и знаменитая Столовая гора. Порывистый ветер задувает с моря, вместе с солнцем и пейзажем очищая и восстанавливая наши перебравшие путешествий организмы.

Вид на эту массивную природную гавань заставляет вспомнить, что этот самый процветающий уголок Африки по иронии судьбы получил серьезный удар от одного из беднейших, когда 130 лет назад де Лессепс решил прорыть канал через египетскую пустыню. Все торговые корабли из Индии и стран Востока немедленно получили более короткий, удобный и менее опасный маршрут в Европу, а Кейптаун потерял 200-летнюю монополию в качестве ремонтной и снабженческой базы. Сегодня порт не блещет активностью, если не считать крепенького исследовательского корабля с красным корпусом, заканчивающего последние приготовления к восьмидневному плаванию до Антарктиды. Пользуясь сильным биноклем, я читаю на корпусе название: «Агулхас».

Хотя на свете существуют и места, куда более худшие, чем Кейптаун, приходит хорошая весть: после лихорадочных международных телефонных переговоров нам удалось обеспечить себе проезд в Антарктиду альтернативным путем — через город Пунта-Аренас на юге Чили. Плохая новость состоит в том, что нам приходится забыть о следовании по 30-му меридиану и о продолжении путешествия по поверхности земли. Перед нами поставлен выбор: или лететь в Антарктиду, или вообще отказаться от продолжения путешествия.

Чили

День 133: Сантьяго, Чили

Сантьяго. Вторник. Утро. Нам потребовалось почти три месяца, чтобы проехать 6800 миль от северной до южной оконечности Африки, и всего лишь сорок восемь часов, чтобы пролететь 6200 миль, разделяющих Южную Африку и Чили. Однако при всем том, к месту нашего назначения мы не приблизились.

Сантьяго и Кейптаун находятся на 33° южной широты, примерно в 4200 милях от Южного полюса. Между этими городами есть и другие аналогии. Оба города принадлежат к зоне умеренного климата и имеют явно европейский облик, отражающий стиль и вкусы первопоселенцев — испанцев в Чили и британцев в Капской колонии. Обе страны производят хорошее вино. В политической истории обеих стран недавно бушевал разгул насилия и угнетения. Отец и двое братьев Патрисио, нашего устроителя и проводника по Сантьяго, в сентябре 1973 г. были арестованы и брошены в тюрьму за поддержку президента Альенде, придерживавшегося социалистической ориентации, а самого Патрисио исключили из университета за политические воззрения. Он не затаил злобы и не считает себя особенным неудачником. Полиция генерала Пиночета, пришедшего к власти в ходе военного переворота, арестовала 250 000 сторонников Альенде и три месяца продержала их на стадионах страны, причем 2000 человек бесследно исчезли. Хотя Чили теперь правит реформист и либерал, президент Патрисио Эйлвин[65], их до сих пор не нашли.

Сантьяго, столица Чили

Солнечное утро у подножия Анд, температура ползет за 70°F (20°C), и военный оркестр марширует возле причудливого, построенного в колониальном стиле президентского дворца Ла Монеда, что в переводе означает «монетный двор». Для данной цели это здание и было построено в 1805 г. Именно здесь совершил самоубийство президент Альенде, после того как здание было обстреляно ракетами истребителей «Хокер Хантер» по приказу возглавившего мятеж Пиночета.

Заученные перестроения караула сменяют друг друга, а затем после долгих приготовлений военный оркестр со смаком заводит незабвенную мелодию «Happy Birthday to you»[66]. Звучит не одинокий хор, но длинная симфоническая вариация, на пять минут повергающая собравшихся в полное недоумение. Предположительно, объектом представления является сам президент, однако уверенности в этом никто не испытывает.

Монумент закрыт. Сантьяго-де-Чили

Обедаем в превосходном крытом рынке; снаружи классический фасад, внутри элегантные и причудливые чугунные конструкции. Товары свежие, все в изобилии — спаржа, клубника, авокадо, вишни и ананасы, к которым присоединяется обильный ассортимент морепродуктов, в особенности морской угорь, мелкие твари под названием пикороко, странные слепые упругие создания, живущие в скалах. Их покупают с раковиной и на пару минут бросают в кипящую воду.

Устраивать рестораны на продуктовых рынках кажется весьма здравой идеей, и моя трапеза в обществе Патрисио в марискерии «Донде Аугусто» кажется одной из лучших. Хорошая еда, хорошее вино являются вступлением к Pisco Sour.