Жюль Верн - Цезарь Каскабель Страница 88

Но не подумайте, что действие разыгрывалось вовсе без декораций или по меньшей мере без какого-то подобия декораций. Слева здоровенный шкаф с нарисованным крестом изображал церковь, а точнее, церковный придел, в то время как колокольня как бы оставалась за кулисами; в центре простиралась деревенская площадь, представленная собственно ареной; справа несколько кустов в ящиках изображали Черный лес.

Пьеса началась в полной тишине. Какой хорошенькой выглядела Наполеона в слегка поношенной полосатой юбочке, в милом чепчике, подобно цветку, украшавшему ее белокурую головку! Но главное — ее невинная и нежная внешность! Первый любовник Сандр в оранжевом камзоле, полинявшем под мышками, ухаживал за ней с помощью столь страстных жестов, что и слова не сделали бы их диалог более доходчивым! Им помешал Клу в дурацком ярко-желтом парике, с немыслимыми окулярами на носу, на длинных нескладных ногах, которые он переставлял как ходули! Гримасничавшая обезьянка и болтливый попугай остроумно передразнивали его! Невозможно представить себе что-либо уморительнее этой шутовской феерии!

Затем появилась Корнелия; не дай Бог никому такую тещу! Она отказала Сандру, когда тот попросил руки Наполеоны, но все-таки чувствовалось, что под мишурой нарядов дамы средних лет билось живое сердце!

Шумные аплодисменты встретили Жана в мундире итальянского карабинера. Бедный юноша, явно расстроенный и грустный, всем своим видом говорил, что думает о чем угодно, только не о роли. Лучше бы ему досталась роль Сандра, а Кайетте — роль его невесты, тогда ему только и оставалось бы, что отвести ее за руку в Церковь! А этот спектакль лишь отнимает у них драгоценные часы, которые они могли бы провести вместе!

И все-таки ситуация была столь драматична, что роль захватила актера. Невозможно не развернуть свой огромный талант в подобной роли. Представьте себе! Брат возвращается с жестокой войны в форме офицера и защищает сестричку от деспотичных указаний матери и смехотворных приставаний зануды и глупца!

Великолепная сцена вызова на дуэль! От трусости челюсть балбеса чуть не отвалилась, глаза потемнели, а шнобель стал еще длиннее. Будто бы кончик шпаги, пробив голову, вышел у него на месте носа.

Тут за кулисами раздались крики, на сей раз весьма разноголосые. Юный Сандр, увлеченный своей отвагой, а возможно, и мыслью, что лучше погибнуть, чем жить без любимой, бросился в глубину бутафорского леса. Послышался шум жестокой борьбы и выстрел.

Мгновение спустя явился сам разбойничий вожак Фракассар собственной персоной. Он выглядел очень грозно в розовом, почти белом трико и с черной в рыжину бородой. Его сопровождала шайка оживленно жестикулировавших негодяев. Здесь крутились и Ортик с Киршевым, неузнаваемые в париках и видавшем виды рубище. Корнелия в руках главаря, еще чуть-чуть — и ее обесчестят! Сандр не раздумывая устремился ей на помощь, но тут создалось впечатление, что традиционный финал пьесы провалится, так как ситуация изменилась.

Действительно, одно дело, когда господин Каскабель представлял уголовный мир Черного леса в единственном числе, и потому Жан, Сандр, их мать, сестра, а также Клу-де-Жирофль имели численное превосходство в ожидании прибытия жандармов, которые якобы появятся с минуты на минуту. Но совсем другое дело сейчас — ведь Фракассар возглавлял восемь злодеев из плоти и крови; их можно было увидеть, потрогать, но весьма затруднительно победить… Каким образом все это закончить, чтобы не нарушить правдоподобия?

И вдруг на арену ворвался взвод казаков. Вот уж действительно неожиданный поворот!

Да, господин Каскабель ничем не пренебрег, чтобы придать представлению невиданный блеск! Он не забыл о статистах с другой стороны. Жандармы или казаки — не один ли черт! В одно мгновение Ортика, Киршева и всех шестерых их сообщников сбили с ног и связали; задержание прошло без запинки, ведь оно входило в сценарий…

И здесь послышался отчаянный крик:

— Полегче, полегче, господа казаки! Только не меня! Вам что, мало восьмерых жуликов? Я здесь только затем, чтобы посмеяться!

Кто же это так вопил? Да это сам Фракассар, а вернее, господин Каскабель; он приподнялся, его руки свободны, в то время как статистов, скрученных не в шутку, а всерьез, крепко держали полицейские.

Очередной великий замысел Цезаря Каскабеля удался! После того как Ортик и его товарищи согласились сыграть роль разбойников, он связался с пермскими властями, предупредив, что их ждет «славное дельце». Вот почему взвод казаков вовремя вторгся на арену.

Получилось! Еще какое «славное дельце» получилось! Ортик и его «кореша» здорово влипли!

Но тут Ортик приподнялся и, кивнув в сторону господина Каскабеля, прокричал:

— Дайте мне сказать! Этот человек помог вернуться в Россию политическому преступнику! Ну, погоди, ты меня выдал, но и я на тебя донесу!

— Донеси, донеси, голубчик, — спокойно ответил господин Каскабель, подмигнув.

— Этот клоун способствовал возвращению убежавшего из Якутского централа преступника, графа Наркина!

— Да ну? Валяй дальше, Ортик!

Корнелия, дети и Кайетта, которая не утерпела и выскочила на арену, застыли в ошеломлении.

Но тут один из зрителей привстал… Это был граф Наркин.

— Хватайте его! — крикнул Ортик. — Это он!

— Да! Я граф Наркин! — с достоинством произнес господин Серж.

— Да, помилованный граф Наркин! — И господин Каскабель радостно захохотал.

Публика ликовала! Действительные события, смешавшись с выдуманными, тронули даже самые черствые души! Скорее всего часть зрителей посчитала, что «Разбойники Черного леса» никогда и не имели другой развязки!

Достаточно краткого объяснения.

С тех пор как граф Наркин встретился с семьей Каскабель на Аляске, прошло тринадцать месяцев; в течение этого времени он не получал никаких вестей с родины. Это было невозможно ни в стойбище индейцев на Юконе, ни в Порт-Кларенсе, ни на Ляховских островах. Он не знал, что полгода назад император Александр Второй издал указ об амнистии осужденных по делу графа Наркина. Его отец, князь Наркин, написал сыну в Америку, что тот может безбоязненно возвращаться в Россию, где его ждут с нетерпением. Но граф и не догадывался о письме, поскольку уже уехал, и оно вернулось в Вальское, не найдя адресата. Легко представить, как переживал князь, не получив от сына никакого ответа. Он считал графа погибшим после побега. Здоровье старика пошатнулось, и в момент, когда господин Серж добрался наконец до родного дома, он был уже чуть не при смерти. Какое счастье для князя, который давно отчаялся когда-нибудь увидеть сына! Теперь графу Наркину ничто уже не угрожало! Он мог не опасаться русских жандармов! Узнав об амнистии, граф, не желая оставлять отца в таком состоянии и всего через несколько часов после долгожданной встречи, отправил господину Каскабелю объяснительное письмо. Впрочем, он предупредил, что придет на представление в пермском цирке.