Дети капитана Гранта (худ. В. Клименко) - Верн Жюль Габриэль Страница 9

Суетливость незнакомца представляла резкий контраст с невозмутимым спокойствием майора. Он вертелся вокруг Мак-Наббса, рассматривал его со всех сторон, кидал на него вопросительные взгляды, а тот, казалось, нисколько не интересовался ни тем, откуда взялся этот господин, ни тем, куда он направляется, ни тем, почему он оказался на борту «Дункана».

Когда загадочный незнакомец увидел, что все его попытки разбиваются о равнодушие майора, он схватил свою подзорную трубу — раздвинутая в длину, она имела четыре фута — и, расставив ноги, неподвижный, похожий на дорожный столб, направил ее на линию горизонта, а минут через пять опустил ее и оперся на нее, словно на трость; но вдруг труба сложилась, колена ее скользнули одно в другое, и новый пассажир, потерявший точку опоры, чуть не растянулся у грот-мачты.

Всякий другой на месте майора непременно улыбнулся бы, но он и бровью не повел. Незнакомец решил действовать иначе.

— Стюард! — крикнул он с иностранным акцентом и прислушался.

Никто не появлялся.

— Стюард! — повторил он громче.

Мистер Олбинет проходил как раз в камбуз, находившийся под шканцами. Он был очень удивлен, когда услышал, что его столь бесцеремонно окликает какой-то долговязый незнакомец.

«Откуда он взялся? — спросил себя Олбинет. — Друг мистера Гленарвана? Нет, это невозможно!»

Он поднялся на ют и подошел к незнакомцу.

— Вы стюард этого судна? — спросил тот.

— Да сэр, но я не имею чести…

— Я пассажир каюты номер шесть, — не дал договорить ему незнакомец.

— Каюты номер шесть? — повторил Олбинет.

— Ну да. А как ваше имя?

— Олбинет.

— Хорошо, друг мой Олбинет, — сказал незнакомец из каюты номер шесть, — позаботьтесь о завтраке, да поживее. Вот уже тридцать шесть часов, как я не ел. Собственно говоря, я проспал тридцать шесть часов, что вполне простительно человеку, без единой остановки примчавшемуся из Парижа в Глазго. Скажите, пожалуйста, в котором часу здесь завтракают?

— В девять, — машинально ответил Олбинет.

Незнакомец пожелал взглянуть на свои часы, это заняло немало времени, ибо он обнаружил часы лишь в девятом кармане.

— Хорошо. Но сейчас нет еще и восьми! Ну вот что, Олбинет, дайте-ка мне пока что бисквиты и стакан шерри, а то я упаду от истощения.

Олбинет слушал, ничего не понимая, а незнакомец продолжал болтать, перескакивая с поразительной быстротой с предмета на предмет.

— Ну, а где же капитан? Он еще не встал? А его помощник? Тот что, тоже спит? — трещал незнакомец. — К счастью, погода хорошая, ветер попутный, судно идет само собой.

Как раз в эту минуту на трапе показался Джон Манглс.

— Вот капитан, — объявил Олбинет.

— Ах, я очень рад! — воскликнул незнакомец. — Очень рад познакомиться с вами, капитан Бертон!

Если кто и был изумлен, то, несомненно, это был Джон Манглс, и не только потому, что его назвали капитаном Бертоном, но и потому, что он увидел незнакомца на борту своего судна.

А тот продолжал рассыпаться в любезностях.

— Позвольте пожать вам руку, — сказал он. — Если я не сделал этого третьего дня вечером, то лишь потому, что не следует никого беспокоить в момент отплытия. Но сегодня, капитан, я счастлив познакомиться с вами.

Джон Манглс широко открыл глаза и с удивлением смотрел то на Олбинета, то на незнакомца.

— Теперь мы познакомились с вами, дорогой капитан, — продолжал незнакомец, — теперь мы с вами друзья. Давайте поболтаем. Скажите, довольны ли вы своей «Шотландией»?

— О какой «Шотландии» вы говорите? — спросил, наконец, Джон Манглс.

— О пароходе «Шотландия», на котором мы находимся. Прекрасное судно. Мне расхвалили его за внешние качества и за высокие моральные, достоинства его командира, славного капитана Бертона! Вы не родственник великого африканского путешественника Бертона? Отважный человек! Если он ваш родственник, примите мои горячие поздравления!

— Сэр, я не только не родственник путешественника Бертона, но я даже и не капитан Бертон, — ответил Джон Манглс.

— А-а… — протянул незнакомец. — Значит, я говорю с помощником капитана Бертона, мистером Берднессом?

— Мистер Берднесс? — переспросил Джон Манглс, начиная уже подозревать истину, но не понимая, кто перед ним: сумасшедший или чудак. Только что молодой капитан хотел окончательно выяснить это, как на палубе появились лорд Гленарван, его жена и мисс Грант.

Увидев их, незнакомец воскликнул:

— А, пассажиры! Пассажиры! Чудесно! Надеюсь, мистер Берднесс, вы представите меня…

И, не ожидая ответа Джона Манглса, поспешил к ним навстречу.

— Миссис… — сказал он мисс Грант. — Мисс… — сказал он Элен. — Сэр… — прибавил он, обращаясь к лорду Гленарвану.

— Лорд Гленарван, — пояснил Джон Манглс.

— Сэр, — продолжал незнакомец, — я прошу извинить меня за то, что представляюсь вам сам, но в море приходится несколько уклоняться от светского этикета. Надеюсь, мы быстро познакомимся и в обществе дам путешествие на пароходе «Шотландия» покажется нам столь же коротким, сколь и приятным.

Ни леди Элен, ни мисс Грант не нашлись, что ответить. Они не могли понять, каким образом этот посторонний человек мог очутиться на палубе «Дункана».

— Сэр, — обратился к нему Гленарван, — с кем имею честь говорить?

— Жак-Элиасен-Франсуа-Мари Паганель, секретарь Парижского географического общества, член-корреспондент географических обществ Берлина, Бомбея, Дармштадта, Лейпцига, Лондона, Петербурга, Вены, Нью-Йорка, почетный член Королевского географического и этнографического института восточной Индии, короче говоря, я человек, который, проработав над географией двадцать лет в качестве кабинетного ученого, решил, наконец, заняться ею практически, и теперь направляюсь в Индию, чтобы объединить труды великих путешественников.

Глава седьмая. ОТКУДА ПРИБЫЛ И КУДА НАПРАВЛЯЛСЯ ЖАК ПАГАНЕЛЬ

Очевидно, секретарь Географического общества был приятным человеком, так как все это было сказано чрезвычайно любезно. Впрочем, Гленарван прекрасно знал теперь, с кем имеет дело: ему хорошо было известно имя и заслуги уважаемого Жака Паганеля. Его труды по географии, его доклады о новейших открытиях, печатаемые в бюллетенях Общества, его переписка чуть ли не со всем миром — все это делало Паганеля одним из виднейших ученых Франции. Поэтому Гленарван сердечно протянул руку своему нежданному гостю.

— Теперь, когда мы представились друг другу, — сказал он, — позвольте мне, господин Паганель, задать вам один вопрос?

— Хоть двадцать, сэр, — ответил Жак Паганель, — беседа с вами всегда будет для меня удовольствием.

— Вы прибыли на борт этого судна третьего дня вечером?

— Да, сэр, третьего дня, в восемь часов вечера. Сойдя с поезда, я сел в кэб, из кэба направился прямо на «Шотландию», где я из Парижа заказал себе каюту номер шесть. Ночь была темная. Я никого не заметил на палубе. А так как я был очень утомлен после тридцати часов путешествия и знал, что лучшее средство от морской болезни немедленно по прибытии на судно улечься на койку и не вставать первые дни плавания, то я тотчас же лег и, смею вас уверить, самым добросовестным образом проспал тридцать шесть часов!

Теперь слушатели Жака Паганеля поняли, каким образом он оказался на борту яхты. Французский путешественник перепутал суда и сел на «Дункан» в то время, когда экипаж судна присутствовал на богослужении в Сен-Мунго. Все объяснялось очень просто. Но что скажет ученый-географ, узнав название и маршрут судна, на котором он оказался?

— Итак, господин Паганель, вы избрали Калькутту исходным пунктом ваших сухопутных путешествий? — спросил Гленарван.

— Да, сэр. Всю свою жизнь я лелеял мечту увидеть Индию! И эта заветная мечта наконец осуществится! Я попаду на родину слонов и…