Макс Брэнд - Опасная игра Страница 11

Затем Кид с Дак Хок перебрались по мосту через горный ручей. Во всяком случае, так говорили ребята Уорнера, Пол и Нед, которые как раз рыбачили, свесив ноги со старого каменного постамента, зачем-то построенного здесь в незапамятные времена. Увидев Кида, они мигом вскочили на ноги и оглушительно заорали, забыв, что могут распугать рыбу. До Малыша донеслись их вопли. Он обернулся в седле и дружески им помахал. Мальчишкам показалось, что настроение у него — лучше некуда. Давно они его не видели таким по-детски веселым, он даже заставил кобылу встать на дыбы так, что она оперлась передними копытами на перила моста.

Зная, что изгородь сделана из старого, давным-давно прогнившего дерева, Пол и Нед затаили дыхание. «Что он, рехнулся?» — мелькнуло у них в голове.

Но в то же мгновение Дак Хок резко отпрянула назад, а Кид еще раз махнул рукой на прощанье и ускакал. Ребята уверяли, что он поехал старой тропой Лэнгтона, змейкой вьющейся между холмов.

Действительно, Кид ехал по ней до самого полудня, поднявшись к этому времени по горному хребту уже так высоко, что Драй-Крик был виден ему как на ладони. Помедлив немного там, где тропинка, огибая подножие холма, делала петлю, он осмотрелся. Отсюда можно было заметить любого, кто вознамерился бы следовать за ним. Более того, с этого места отлично была видна вся равнина, которая лежала позади городка.

Возле небольшого ручейка Кид спешился и дал кобыле напиться. Вынув из седельной сумки бинокль, он принялся внимательно изучать окрестность. Вначале осмотрел невысокие холмы на севере и далекие склоны гор за ними, потом перевел взгляд поближе, где, сверкая на солнце многочисленными окнами, лежал Драй-Крик.

Вид города вызвал у Малыша легкую усмешку, будто его существование уже само по себе было забавным. Затем постепенно он перевел бинокль на равнину и дальше туда, где серела пропыленная насквозь листва лощины, потом внимательно вгляделся в облака пыли на дороге, особенно в те, которые двигались по направлению к Драй-Крику.

Таких подозрительных пыльных облачков было три. Это могли быть верховые или повозки с грузом, да и что угодно другое. Тщательно прикинув на глаз расстояние до них, Кид продолжил внимательно следить за каждым.

Конечно, толку от этого было мало, поскольку он мог только приблизительно догадываться, с какой скоростью двигались пыльные облачка. Однако ему было прекрасно известно, насколько далеко находится лощина от того места, где он затаился. И еще Малыш с удивлением заметил, как два облачка из трех повернули назад, а третье продолжило катиться к городу.

Из всего этого он сделал вывод, что первые два — это, скорее всего, верховые, скачущие быстрой рысью или даже галопом. Что же касается третьего, то оно похоже на отряд, едущий неторопливым шагом, либо, что еще вероятнее, на тяжело нагруженную повозку торговца.

Убрав в сумку бинокль, Кид выпрямился и уже спокойно обвел окрестность невооруженным взглядом. Это была страна, которую он любил. Ему здесь нравилось все. То, что он видел, не походило на пересохшую от зноя, растрескавшуюся на солнце пустыню. Не было здесь и уныло шумящего над головой зеленого шатра леса. Перед глазами Малыша изломанной цепью тянулись невысокие холмы, радующие разнообразием форм. Склоны их пестрели кокетливо разбросанными тут и там зелеными заплатками кустарника, то высокого, то совсем низкого. Деревьев здесь тоже было немало, но они заполняли овраги и лощины между холмами. Как это обычно бывает в подобной местности, из конца в конец тянулись бесчисленные тропинки, проложенные стадами. Только старожилы знали, как опасно довериться хоть одной из них. Их повороты, петли и изгибы легко заставили бы заблудиться любого. Это была земля, которую надо было знать, и знать хорошо. К тому же не помешало бы при этом иметь под собой доброго коня, который бы родился в здешних краях, умел карабкаться вверх по коварно пологим склонам холмов, мог легко взлететь на вершину, там перейти на рысь, а потом размашистым шагом спуститься вниз по противоположному склону — и все это быстро, ни на минуту не замедляя хода, однако так плавно, чтобы на взмокших от пота плечах не осталось ни малейшей потертости. Такой конь за день мог покрыть вдвое, а иногда и втрое большее расстояние, чем животное, не знакомое со здешними местами.

Кид очень хорошо знал эту землю, хотя ему все еще казалось, что недостаточно. Ничто не могло притупить жгучего, почти любовного интереса, с которым он вглядывался в раскинувшуюся перед ним картину. Ему казалось, что необходимо точно знать, где растет какое дерево, поэтому сейчас, когда у него было время, старался уделить внимание подобным деталям.

В эту минуту Малыш напоминал орла, который, меняя место гнездовья, взмывает высоко под облака и описывает в воздухе широкие круги, чтобы зорким оком рассмотреть все, что находится под ним. И так было всегда. А в результате, попав в незнакомое для себя месте, он уже через день знал его как свои пять пальцев. Потом, когда нетерпеливые преследователи дышали ему в затылок и уже были готовы настичь в любую минуту, Кид вдруг уходил буквально у них из-под носа, оставив их с пустыми руками. Преследователи обычно потом долго проклинали беглеца на чем свет стоит, изумляясь, как это ему удалось испариться в местах, которые они знали как собственный дом.

Сняв с кобылы тяжелое седло и уздечку, Малыш пустил ее попастись на зеленой лужайке. Она с удовольствием щипала траву, а он, прищурившись, внимательным и любящим взглядом обводил раскинувшуюся перед ним равнину. Он знал, что между многочисленных отрогов гор всегда можно найти воду, а еще там множество глубоких расщелин и оврагов, где всадник при желании укроется даже с лошадью, особенно если она заранее приучена ложиться на землю и по приказу хозяина вести себя тихо.

Было здесь и множество таких мест, откуда нетрудно было незаметно проследить за кем угодно. Вся равнина из конца в конец была испещрена бесчисленными дорогами и тропами: и петляющими, будто след зайца, и прямыми, как стрела. Он знал, по каким из них можно было без опаски ехать в любое время дня и ночи, не боясь получить пулю в спину. Знал и другие — тропы вдоль обрывов, где мрачно свистел ветер, а всадник, петляя между скал, покрывался холодным потом, рискуя каждую минуту рухнуть в бездонную пропасть.

Как бы там ни было, это была его земля, и он любил ее. Она была его домом. Конечно, бывал он и в других краях, которые ему тоже нравились. Но нигде Кид не чувствовал себя так спокойно и уверенно, как здесь.

Бросив вниз последний взгляд, Малыш вытащил из сумки еду. Любой араб, вне всякого сомнения, при виде подобной скромной трапезы пришел бы в неописуемый восторг, потому что в свертке не было ничего, кроме горсти сушеных фиников и ломтя черствого хлеба. Кусочек финика, кусочек хлеба… Он медленно жевал их по очереди с наслаждением проголодавшегося человека, ведь с утра ему пришлось отмахать немало миль.