Луис Ламур - Киллоу Страница 15

Вдруг он натянул поводья. На пыльной земле виднелись свежие следы полудюжины неподкованных лошадей.

— Мало нам неприятностей, — произнес Зеб. Он сощурил глаза, всматриваясь в далекое жаркое марево. Ничего не было видно.

— Интересно, что с Тэпом?

— А мне интересно, догнала ли его эта девчонка Фоули. Она совершила ужасную глупость, — сказал он и взглянул на меня. — Все думали, ты к ней приглядываешься.

— Мы иногда разговаривали с ней. Ничего серьезного.

Мы тронулись дальше. По бокам лошадей и по нашим спинам ручейками стекал пот. Удушливая, сухая пыль поднималась при каждом шаге, яркое солнце слепило глаза, а впереди лежало огромное, пустое, безводное пространство.

— Если бы с нами не было женщин… — вздохнул я.

Мы прошли полный дневной перегон впереди стада, но вода была только сзади. Этой воды хватит на один день и одну ночь, может быть, чуть больше, а до переправы Хорсхед было еще далеко.

— Мы потеряем часть скота. — Зеб закурил сигарету. — Можем потерять много, если впереди нет воды.

— Даже если есть, это будет щелочная вода. Солончаковая пыль, растворенная в воде, может убить кого угодно.

В одном месте в низине мы нашли траву, хорошую, но уже выгоревшую и сухую, однако наши кони с удовольствием щипали ее.

С края низины мы вновь долго смотрели вдаль.

— Как ты считаешь, есть другой путь для перегона? — спросил я.

Зеб пожал плечами.

— Вряд ли. — Он указал рукой в сторону. — Ну, а что ты думаешь об этом?

Невдалеке, между двух почти одинаковых холмов, кружили стервятники.

— Первые живые существа за весь день, — сказал Зеб. — Они что-то нашли.

— В этих местах они могут найти только трупы.

Мы шагом повели лошадей вперед, держа оружие наготове. Я старался не дотрагиваться до раскаленного «паттерсона».

Вначале мы увидели мертвую лошадь с клеймом Холтов. Она пролежала, наверное, весь день, но стервятники ее почему-то не тронули.

Поднявшись на холм, мы заметили небольшую лощину. Зебони, ехавший впереди, вздрогнул и оглянулся на меня. Лицо его побледнело, а уж он навидался в жизни всякого. Мой конь заупрямился, но я шенкелями двинул его вперед.

Вонь была ужасной, а зрелище — еще хуже. На дне лощины лежали трупы людей и лошадей.

Люди были голыми и страшно изуродованными. Очевидно, что некоторые еще были живы, когда команчи бросили их умирать: они пытались слепо ползти в поисках укрытия, словно животные в предсмертной агонии.

Мы въехали в лощину и огляделись. Никогда еще мне не приходилось видеть такого мрачного, кошмарного зрелища. Погибшие были бандитами, которые преследовали нас от Каухауса и у которых мы отбили наше стадо. Они, должно быть, обогнали нас стороной и поджидали здесь. Индейцы застали их врасплох, когда скотокрады, ничего не опасаясь, развели костры и готовили пищу. Здесь остались костровища, были разбросаны котлы. Мы насчитали одиннадцать трупов.

А что с остальными? Удалось ли им спастись? Или их захватили индейцы?

Мы спешились и постарались хоть немного закидать тела землей и камнями.

— Волки их не тронут, — сказал Зеб. — Волки нам не встречались уже несколько дней.

— Им здесь нечем питаться, разве что змеями. Тэп Генри говорил, что эта земля кишит ими.

Мы покидали лощину, чувствуя тошноту. Убитые были врагами, но никто не пожелает такой погибели даже врагу: команчи, которые никуда не спешат, могут придумать тысячу способов медленной и мучительной смерти.

Отъехав от страшного места, мы наткнулись на следы примерно сорока индейцев, направлявшихся на север. Вряд ли команчи остановятся где-нибудь рядом — ближайший источник находится за много десятков миль.

Мы возвращались к стаду, когда внезапно увидели отпечатки копыт двух лошадей.

— Она его догнала, — сказал Зеб, указывая на цепочку следов. — Это пятнистый конь Тэпа… а это — лошадка, на которой уехала Карен. Ошибки быть не может.

Они проехали здесь после резни, направляясь на запад. Перед ними лежали восемьдесят миль безводной равнины… Взяла ли Карен воду? Она им пригодится.

Той ночью мы разбили лагерь на берегу полувысохшего пруда в сухом русле реки — последнего известного нам источника воды.

Глава 4

Пруд исчез. Там, где была вода, лежала истоптанная копытами грязь, медленно высыхающая под утренним солнцем.

— Все, Дэн, — сказал отец. — Из меня плохой скотовод, сам об этом знаю. Командуй перегоном ты. Тебе не надо напоминать, что он для нас значит.

— Отсюда до переправы Хорсхед — восемьдесят миль или около того, — я говорил для всех, — но ближе к Пекосу нам встретится вода. Мне или кому-нибудь другому придется ехать впереди и выискивать воду, прежде чем ее почует скот, потом гнать стадо в обход этой воды, потому что для животных она ядовита — так много в ней солончаковой пыли. — С этого момента, — продолжил я, — всех отставших коров будем оставлять, новорожденных телят придется убивать. До сегодняшнего дня мы в лучшем случае покрывали по пятнадцать-шестнадцать миль в день. Теперь, без воды, нам надо проходить намного больше. В первую ночь мы остановимся поздно, а тронемся пораньше, затем будем гнать стадо днем и ночью.

— Я могу помочь, — сказала Кончита Маккрей. — Я работала со скотом. Мы не хотим быть в тягость, но Мигель еще слишком слаб.

— Ваша помощь придется кстати, — поблагодарил я. — Спасибо.

Несколько минут все молчали, потом подал голос Тим Фоули:

— Восемьдесят миль без воды? А как насчет прудов Мустанг-Пондс?

— Не знаю, стоит ли на них рассчитывать. Может, там и есть вода, но лучше думать, что ее нет.

Отец пожал плечами.

Этого надо было ожидать. Ведь каждый из нас знал, на что идет. Надо наполнить водой все, что можно, и тратить ее очень бережливо.

Мы тронулись в путь. Первым ехал Зебони с развевающимися на ветру волосами, следом шел пятнистый бык, а за ним — все стадо.

Бен Коул и Майло Додж ехали с одного края, с другого — Фримен Сквайре и Зено Йерли.

Повернув коня, я подъехал к фургону, на козлы которого собирался сесть Тим Фоули. Его жена уже устроилась наверху, устремив взгляд вдаль.

— Все в порядке, Тим?

Он медленно повернулся.

— Нет… и ты это знаешь. Карен уехала, а ты смог бы удержать ее, Дэн?

— Я? — Я не ожидал услышать такое от Тима. — Да она не осталась бы ни из-за меня, ни из-за кого-то другого.

— Мы думали, вы поженитесь, — сказал Тим. — Мы рассчитывали на это. Мне никогда не нравился этот никчемушный Тэп Генри.

— Тэп хороший парень, но мы с Карен никогда не заводили речь о женитьбе. Мы дружили, но ведь молодежи у нас почти не было… только мы двое. К тому же она влюбилась в Тэпа.