Дэвид Томпсон - Король горы Страница 16

— И в один прекрасный день ты взял и уехал.

— Да. Я решился. Послал все к чертям и отправился на Дикий Запад. У меня были накоплены деньги, достаточно, чтобы продержаться первое время. Я прибился к группе колонистов, которые шли на запад. Это было в тысяча восемьсот восемнадцатом. Мы прибыли в Миссури, когда эту территорию только присоединили к Штатам. Торговля пушниной — главный источник дохода штата. Я стал охотиться для Американской пушной компании. Тогда-то я и повстречал Шекспира.

— Ты о нем уже упоминал. Кто это?

— Мой лучший друг. Шекспир МакНэйр.

— Странное имя.

Изекиэль рассмеялся:

— Это прозвище. У многих трапперов необычные прозвища. Моего друга так называют, потому что он все время цитирует Шекспира.

— Ты один раз писал домой, так ведь?

— Да, лет девять назад. Написал Тому, что я работаю на Американскую пушную компанию, что край, где я живу, прекрасен, всё мне здесь нравится. Ответа я так и не дождался.

— Сдается мне, отец выбросил твое письмо.

— Это как раз в его духе, — грустно сказал Зик. — Том с детства был упрям как осел.

— А что произошло потом?

— Два года я охотился для Американской пушной компании, а потом мы с Шекспиром решили стать вольными трапперами и уехали в Скалистые горы. Я оттуда не вылезал все эти годы, за исключением редких поездок в Сент-Луис.

— А тебе когда-нибудь хотелось съездить в Нью-Йорк?

Изекиэль обернулся:

— Никогда.

Натаниэль подсчитал в уме:

— Ты прожил на Диком Западе только десять лет из своих сорока восьми, а выглядишь так, будто здесь родился.

Зик пристально посмотрел в глаза племяннику:

— Это неудивительно. Здесь жизнь дикая, если ты не сможешь приспособиться, то погибнешь. Вот и весь секрет.

— А этот человек, Осборн, откуда ты его знаешь?

— Я его встретил по пути в Миссури. С тех пор мы друзья.

— Почему он назвал тебя Головней?

Изекиэль фыркнул:

— Ерунда, ничего особенного. Головня — прозвище, которое Осборн дал мне, после того как у нас случился… небольшой спор с отрядом индейцев. Они, видишь ли, отказывались пропустить наши повозки через свою территорию, если мы не отдадим им две трети лошадей и двенадцать ружей.

— И что было?

По лицу Изекиэля пробежала тень.

— Красным собакам не досталось ни лошадей, ни карабинов.

Натаниэль решил, что обязательно когда-нибудь расспросит Осборна поподробнее об этом «небольшом споре».

— Дядя, возьми. — Он отдал Изекиэлю мешочек с золотыми самородками.

— Я, пожалуй, лягу спать, — сообщил Изекиэль. — Такая трудная дорога до Сент-Луиса, потом эти мерзавцы в переулке, — в общем, я немного устал.

— А можно, я пока не буду ложиться? Мне надо как следует все обдумать, — попросил Натаниэль.

— Сиди хоть всю ночь, племянник, — сказал Зик, пряча мешочек обратно в ящик комода. — Тебе в конце концов надо принять главное решение в жизни.

— Если я решу поехать с тобой, мне надо будет написать родителям и Аделине.

— Разумеется, — отозвался Зик. Он присел на кровать рядом с раскрытыми сумками Натаниэля. В одной из них он заметил книгу. — Что за книжка? — осведомился он, беря томик в руки.

— «Последний из могикан».

— Джеймс Фенимор Купер, — задумчиво сказал Зик. — Я о нем слышал. Это он сочиняет про Кожаного?

— Дядя, он не «Кожаный», а Кожаный Чулок.

— Ну Чулок так Чулок… Мои друзья читали книги Купера, и им понравилось.

— Почитай, если захочешь.

— Спасибо. Может, и захочу. Давно книг не брал в руки. А вот в Нью-Йорке, помнится, читал целыми днями. — Зик повертел книгу в руках. — Чтение — заменитель впечатлений.

Натаниэль наблюдал за тем, как дядя готовится ко сну. Потом, закрыв глаза, представил Аделину — далеко-далеко в Нью-Йорке… Что же делать?

ГЛАВА 7

Так что же предпринять? Чтобы жениться на Аделине — а это для него было важней всего на свете, — Натаниэлю надо было разбогатеть, ведь любимая привыкла жить ни в чем себе не отказывая. Вернуться в Нью-Йорк и идти работать к ее отцу? Нет, Натаниэля не прельщало всю жизнь заниматься торговлей. Особенно если учесть, что большую часть времени придется проводить под бдительным оком сурового папочки Ван Бурена. Нет, если Нату необходимо стать богатым, он разбогатеет своими силами и ни от кого не будет зависеть.

Раз так — вперед, на Дикий Запад!

Натаниэль сказал себе, что хочет отправиться в путешествие к Скалистым горам и получить часть дядиного сокровища ради женитьбы на Аделине. Но в глубине души он догадывался, что причина в другом. На самом деле мысль о путешествии на запад, в дикие, незнакомые края, которых нет ни на одной карте, пробудила дремавший в молодом человеке дух приключений. Натаниэль безоглядно доверял Зику и был уверен, что дядя выручит его из любой передряги. К тому же юноша столько читал о захватывающих приключениях Кожаного Чулка, — а вдруг парочка приключений выпадет и на его, Натаниэля Кинга, долю?

Мало кто устоит перед зовом любви и велением сердца. А если к ним присоединяется голос, идущий из таинственных глубин человеческой природы, то сопротивление и вовсе бесполезно. Прочь сомнения! Полный радостных ожиданий, с рассветом Натаниэль сообщил дяде Зику, что решение принято.

— Я еду с тобой.

Изекиэль вскочил с кровати и с шутливым ликованием пустился в пляс. Если бы кугуары могли танцевать, их победный танец выглядел бы, наверное, как раз так. Дядя подпрыгивал, тряс головой, смеялся и размахивал руками. Потом он внезапно остановился и широко улыбнулся Натаниэлю:

— Ты никогда не пожалеешь о своем решении. Это я тебе обещаю.

— Я поверю в это, только увидев, как сияют глаза Аделины при виде моего сокровища.

Зик сразу помрачнел:

— Ах да. Конечно. Золото. Хорошо, сейчас мы позавтракаем и начнем снаряжать тебя в путешествие.

— Я сам могу все купить, — предложил Натаниэль.

— Чушь. Кашу заварил я, к тому же — кто тут у нас богач с карманами, набитыми самородками? Не спорь со мной, за твою упряжь заплачу я. И за одежду тоже.

— Одежда? А моя разве не годится?

Зик рассмеялся, поглядев на вещи Натаниэля, висевшие на спинке кресла:

— Такая одежда хороша для города, сойдет и для путешествия по восточным штатам, но для Дикого Запада тебе нужно кое-что получше.

— Но это отличные вещи, я отдал за них в Нью-Йорке большие деньги, — запротестовал Натаниэль.

— Поверь мне, нью-йоркская одежда — для пижонов, которые ничего не смыслят в реальной жизни.

— Ну да, — неохотно согласился Натаниэль. Слова дяди его не очень убедили.

Изекиэль это заметил:

— Ладно. Попробуем с другой стороны. Из чего твои штаны?

— Из шерсти.