Макс Брэнд - Опасная игра Страница 20

— Эй, девочка, сюда! — тихо позвал он.

Из темноты бесшумно, как призрак, вышла Дак Хок. Он внимательно следил, как она, высоко подняв изящную умную голову, втягивает прохладный ночной воздух.

— Это там, — кивнул Кид, указывая в ту сторону, куда смотрела кобыла. — Что скажешь, папаша? — спросил он старика. — Где это, в овраге или выше, над обрывом?

— Там, выше, — ответил тот.

— Нет, ближе, в овраге, — внезапно вмешался юный Дейви. — Я слышал эхо.

— Я тоже, кажется, слышал, — прошептал Малыш.

— Нет, это выше, где обрыв, — продолжал настаивать старый Трейнор. — Конечно, вы слышали эхо, но едва-едва. А в овраге оно совсем другое, там звук отражается от стен! Этот, говорю вам, донесся чуть слышно, будто тарелка звякнула.

— Есть здесь поблизости у кого-нибудь лошади? — поинтересовался Кид, по-прежнему пытливо вглядываясь в темноту. — Такие, что пасутся по ночам?

— А то как же! Тут же неподалеку ранчо Милмана, так его скот нет-нет да и забредет сюда. Скорее всего, это какая-нибудь из его лошадей.

— Точно. Я их тоже там видел, — подтвердил Дейви.

— Очень может быть, — кивнул старик. — Лошадей У него не счесть, а он то и дело покупает новых. Так оно всегда и бывает — денежки к деньгам! Катятся и катятся, как снежный ком, чем дальше — тем больше! Малышу тут почти все земли в округе принадлежат, так-то! Да только не миновать ему беды, вот помяните мое слово!

— Это из-за его богатства?

— Не только. Богатый человек, да еще когда у него дочка-красавица, похож на горшок с медом, когда в жаркий полдень кругом полным-полно голодных пчел. Говорю тебе, парень, очень скоро придется ему нахлебаться горя, да еще с лихвой! Навалятся лиходеи разом, обгложут до самых костей, так что мало не покажется.

— Видел я его дочку, — сказал Кид, все так же уставившись в темноту. Казалось, он уже позабыл о той тревоге, которую испытывал еще совсем недавно. — Слушай, парень, пошуруй-ка здесь поблизости, да посмотри, нет ли кого, — обратился он к Дейви. — Только не светись, лучше встань на четвереньки, да гляди в оба!

— Сейчас! — закивал мальчишка и упорхнул в темноту.

— Чего-то боишься? — вдруг полюбопытствовал старый Трейнор.

— Сам не знаю, — признался Кид. — Этого ведь никогда не знаешь, верно? Во всяком случае, похоже, кое для кого я тоже вроде горшка с медом. Вот поэтому-то, папаша, я плохо сплю по ночам.

— Если бы это было так, если бы ты подозревал дурное, — спокойно возразил старик, — навряд ли ты послал бы на разведку парнишку, верно? Слышал я, что там, внизу, чуть ли не полгорода переполошилось, так? Я хоть и держу Дейви при себе, а и то уши у мальца чуть ли не на милю вытянулись — все прислушивается!

— Они и так у него — будь здоров! — беспечно улыбнулся Кид. — Да если в миле отсюда куропатка пискнет, он и то услышит, можешь не сомневаться! Я доверяю Дейви. Уж он-то хорошо знает, как себя вести. Держу пари, Дейви не подкачает!

— Да, он хороший паренек, — кивнул Трейнор. — Шустрый и сметливый, не гляди, что городской. И не из пугливых… не цыплячья душа! А уж какую трепку как-то раз задал малышу Гарри Майклса — любо-дорого было поглядеть! Взгрел так, что тот навек запомнит. Только вот боюсь я, если там, внизу, что-то не так, как бы…

— Я тоже боюсь, папаша, — пробормотал Кид. — Но что толку жить, если все время что-то мерещится, верно?

— Да, тут я с тобой согласен. Только тот, кто хватает удачу за хвост да не опасается свернуть с дороги, набить пару шишек, — только тот и живет, скажу я тебе! А мы… что ж, мы тащимся по одной и той же колее с самого рождения. И что видим? Только пыль! — Старик сокрушенно покачал головой и направился к дому.

Кид последовал за ним. Помешкав немного, он отыскал торбу с овсом и повесил ее на шею кобыле, а потом шагнул через порог, и его охватило тепло.

В маленькой хижине мамаша Трейнор приветствовала его доброй улыбкой. Лицо ее раскраснелось от жара печи. Старушка радостно объявила, что напекла вдоволь лепешек из кислого молока, от которых растает сердце любого мужчины. Восхитительная смесь ароматов наполняла дом. Кид двинулся к печи. Приподняв пару крышек и сунув туда нос, он с наслаждением втянул запах и высказал пару интересных соображений по поводу использования специй, когда печешь что-то, да еще в голландской печке. Тотчас же завязался оживленный разговор. Впрочем, в подобных делах мамаше Трейнор не было равных.

— Где пропадал, Малыш? — неожиданно сменила она тему.

— Да так, то там, то здесь, — сообщил он, — в основном к югу отсюда. А вы чем занимались, пока меня не было?

Она расплылась в улыбке:

— В основном вспоминала молодость. И с тобой то же будет, если доживешь до моих лет, Малыш. Ну, лепешки, должно быть, уже поспели. Сгони-ка собаку с кресла и садись к огню. А где остальные двое?

В комнате горела одна небольшая лампа, слегка пожелтевшая от времени и дыма. Ее водрузили на стол, и горячий пар от мисок еще больше затуманил стекло, отчего комната сразу уменьшилась в размерах и приобрела какое-то мрачное достоинство. Лестница в углу, что вела на чердак, совсем исчезла из виду. Стол чуть перекосился под тяжестью лампы.

Не успел Малыш сесть, как на пороге появились и остальные.

— Я повстречал Бада, — сказал Дейви. — Он говорит, что успел уже обшарить все в округе.

— Да, — угрюмо буркнул Бад. — Как услышал ржание лошади, тут же и отправился поглядеть, что и как, да только кроме скотины Милмана, что вечно пасется тут поблизости, никого не увидел. Уж эти Милманы, удивляюсь я на них! Должно быть, скота у них пропадает немало. Тут ведь из-под самого носа, того и гляди, уведут корову или лошадь, да еще радоваться будешь, что сам жив остался!

— Считаешь, это была просто одна из них? Лошадь, которая отбилась от табуна?

— Да, скорее всего.

— Рад это слышать. А мне-то казалось, что лошадь в таких случаях предпочитает помалкивать.

— Хочешь сказать, что знаешь, когда ей придет в голову заржать? — немного недоверчиво спросил Бад. В голосе его чувствовалась легкая насмешка.

— А то нет! — хмыкнул Кид. — Бог ты мой, да уже по тому, как дергает носом, можно узнать, что она задумала: фыркать, сопеть, кашлять или ржать.

— Ну, тебе виднее. Мне как-то в голову не приходило гадать, что там на уме у этих тварей, — проворчал Бад. — Дай-ка мне парочку лепешек!

Кид молча передал ему миску. Пока Бад накладывал себе лепешки, взгляд Малыша на мгновение задержался на его лице. Потом он повернулся и в нерешительности посмотрел на дверь, о чем-то задумавшись. Ему вдруг стало не по себе. По спине пробежал неприятный холодок, но он только пожал плечами и тоже наложил себе полную тарелку аппетитных, горячих лепешек.