Венганза. Алый рассвет - Виктор Хант Страница 21

так и не успел ее завершить. Алехандро взял листок и не сдержал улыбку – "Я и мой Амиго, песенка о вакеро и его верном арбалете". У Мигеля всегда было отличное чувство юмора, но Алехандро не подозревал, что шутки брата уже стали очень взрослыми. Второй листок удивил еще больше. Романс «Как глаза твои сияют», наполненный любовью и страстью. Такое не напишешь, если сам не попробовал на вкус всю сладость и горечь любви…

На книжной полке не нашлось сказок, их место заняли книги по сценическому мастерству, сборники песен и биографии знаменитых музыкантов. И только старая маленькая гитара без струн, на которой Мигель учился играть мальчишкой, сохранилась от тех далеких времен.

Алехандро огляделся, пытаясь во всех подробностях представить тот вечер, когда Мигель в последний раз покинул эту комнату. О чем он думал, что чувствовал? Через приоткрытую дверцу шкафа перекинут белый пиджак. На стуле у кровати грудой свалены разноцветные рубашки. Да, Мигель оделся в черное, белый не подходил к случаю.

Мэр устроил в Ратуше Вечер Памяти в честь тех, кто не вернулся с войны в родной Сан-Висенто, и Мигеля пригласили там выступить. Они с ребятами играли весь вечер, а около десяти часов Мигель ушел. Один. Сказал, что идет домой, но вместо этого оказался в переулке Росарио, в совершенно противоположной стороне. Почему?

Нарядное белое сомбреро покачивалось на уголке большого зеркала. На столике баночки для грима, расчески, смешные накладные усы. Судя по тем баночкам, которые остались открытыми, и по словам мамы, Мигель сделал себе "Маску Смерти", грим, имитирующий стилизованный череп.

Старый письменный стол, за которым когда-то учился и сам Алехандро, остался единственным островком порядка в артистическом хаосе. Лампа под цветным стеклянным абажуром, стаканчик с карандашами и ручками, стопка тетрадей и аккуратно расставленные рамки с портретами. Этот сделан в Сангре, когда Алехандро оказался в лечебнице Святого Адара после ранения, Мигелито было двенадцать, они стоят вдвоем на фоне памятника королеве Луизе. А здесь Алехандро только получил капитанское звание, послал парадный портрет домой, сам не хотел смотреть на идиотскую широкую улыбку, которой его наградил художник. Мигель не оставил портрет в конверте, как втайне надеялся Алехандро, а поставил на столе. Вот Мигелю пятнадцать, портрет сделан в подарок к дню рождения, нескладный подросток, но та же обаятельная улыбка что и всегда, в обнимку с друзьями.

А кто эта девушка? Из красивой серебряной рамки, прикрыв улыбку веером и склонив набок головку с темными локонами, лукаво глядела юная синьорита.

Алехандро взял в руки портрет, пытаясь рассмотреть таинственную подругу Мигеля. За рамкой обнаружилась свернутая трубочкой розовая бумажка, с едва уловимым ароматом духов. Алехандро не хотелось вторгаться в приватную жизнь Мигеля, но вдруг эта девушка окажется ниточкой к разгадке его гибели? Он осторожно вынул розовый клочок бумаги и развернул.

"Ты был великолепен сегодня! Даже папа аплодировал! Жди меня вечером в переулке Росарио. Люблю. Твоя Нинья*". (*Малышка)

Переулок Росарио!Мигеля заманили туда, где его ждал убийца! Но если бы Мигель получил послание в тот самый вечер, записка осталась бы при нем. Он прочитал и спрятал ее раньше, значит, переулок Росарио не раз служил ему местом свиданий.

Остается узнать, кто эта "Нинья", была ли она причиной гибели Мигеля или послужила приманкой.

Алехандро посмотрел, нет ли подписи на обратной стороне портрета. Тем же летящим почерком со множеством завитушек, что и в записке, было выведено: "Моему любимому музыканту". Внизу штамп "Портретное ателье мастера Коэльо в Рехоне".

Аккуратно вытащив портрет из рамки, Родригес убрал его во внутренний карман куртки, а записку вернул на место.

Открыл ящик стола. Рядом с цветными платками, фигурными запонками, парой ярких маракасов, под перчатками нашлась большая шкатулка. Алехандро осторожно извлек ее и открыл с неловким чувством прикосновения к чему-то слишком личному, не предназначенному для его глаз.

Аккуратная стопка писем. Мигель сохранил всё, что писал ему старший брат. Письма сложены по порядку и верхнее – самое последнее, в котором капитан Родригес радостно сообщал брату, что война закончилась и он скоро приедет в город навестить семью. Оставаться в Сан-Висенто Алехандро не собирался, надеялся забрать брата и родителей в столицу. Он весело расписывал Мигелю прелести столичной жизни и строил планы на будущее.

У предыдущего письма был совсем другой тон. Полгода назад Мигелито вдруг написал, что хочет присоединиться к Алехандро. Просил зачислить его в отряд рейнджеров. Его, который не интересовался ничем, кроме своей гитары и стрелять-то научился только потому, что Алехандро на этом настаивал. Даже прислал денег на арбалет и сам списался с отставным жандармом, чтобы тот давал уроки Мигелю.

Будь Алехандро хорошим братом и сыном, он не оставил бы семью на десять лет. Он сам бы учил брата стрелять. И тогда болт был бы в шее убийцы, а не у бедного Мигеля.

Но нет. Алехандро был эгоистом, радовался, что вырвался из этой провинциальной дыры, как птица из клетки. Каждый короткий отпуск, если удавалось его выбить, проводил в столице или у моря. Там же и встречался с родителями. Предпочитал оплатить им портальное перемещение, чем самому ехать в родной город. А следить за тем, как растет брат, помогали только письма.

Прими это, Алехандро. Мигель погиб потому, что ты был плохим братом.

Тогда просьба Мигеля ошеломила его. Он ответил резко. Рассказал без стеснения о том, насколько не готов его брат к военной жизни. Больше говорил даже не об ужасах боевых действий – о них всем отлично известно, хотя мало кто может представить такое, пока не увидит своими глазами. Он говорил об изнурительной рутине военных будней, тяжкой изматывающей работе, вечном недостатке сна, а порой еды, об отсутствии элементарных удобств, без которых обычный горожанин не мыслит своей жизни. Сейчас Алехандро было ужасно стыдно за тот тон, которым он отчитывал Мигеля. Конечно, после такого Мигелито не ответил на вопрос – с чего вдруг его потянуло на войну? Но Алехандро предположил, что дело в девушке и, кажется, был недалек от истины.

Стыд, сожаление, злость на себя обрушились на Алехандро, пока он листал другие письма. Вспомнил, как поддерживали его в тяжелые часы теплые слова брата, его рассказы об успехах, как по вечерам напевал сослуживцам песни, которые присылал Мигель. А вот то самое письмо, наполненное горьким разочарованием, в ответ на рассказ Мигеля о девушке, обещавшей дождаться Алехандро. Брат говорил, что она вышла замуж и уехала в Рехону. Это был первый год службы, особенно тяжелый. Именно тогда Алехандро