Уилл Генри - Золото Маккенны Страница 38

Сразу же после Маккенны и Фрэнчи, закрывая их могучей спиной от ружей Пелона и Микки, ехал Хачита. За Хачи-той — Маль-И-Пай с вьючной лошадью, за ней — Микки, а тыл прикрывал Пелон, способный с одного выстрела — если понадобится — уложить разведчика. Недаром бандит ехал, не вынимая правой руки из-под своей накидки.

Маккенна привстал в стременах и помахал Пелону рукой. Бандит махнул в ответ и крикнул:

— Как? Что-нибудь видно?

Старатель рявкнул в ответ:

— Давай сюда! Сам увидишь!..

С этими словами он вонзил шпоры в бока пони, лошадка, сделав последний рывок, прыжком одолела оставшиеся ярды. В следующее мгновение Маккенна вырвался на открытое пространство. Остальные послали лошадей рысью, пытаясь первыми проскочить за шотландцем и увидеть собственными глазами то, что уже открылось старателю.

А посмотреть было на что. Поверхность каньона была сморщена, как лицо древнего старика. И везде тощую зелёную горную травку и посадки извивающихся карликовых сосен пробивали чёрно-серые выбросы твёрдой, как сталь, вулканической породы.

Вот оно, плоскогорье перед входом!

Но — стоп! Кое-чего не хватало. Что-то было явно не в порядке. Пелон остановил лошадь бок о бок с пони старателя.

— Секунду назад мне казалось, что ты привёл нас туда, куда следовало. Но я не вижу… Где же Апачский Почтовый Ящик?

Старатель покачал головой.

— Понятия не имею, — сказал он, вглядываясь в плоскогорье. — По идее, мы должны его видеть… Подожди, может, Хачита сумеет его отыскать? Зрение у него получше, чем у нас. Хачита, иди-ка сюда!..

Огромный апач встал рядом с Маккенной.

— Ничего. Никаких следов.

— Подожди, ну, подожди же! — крикнул Маккенна, увидев, как кровь прилила к лицу Пелона. — Значит, в легенде есть что-то такое, что мы проглядели…

Он принялся лихорадочно соображать — не столько из страха перед гневом бандита, сколько из желания разобраться.

— Ну, конечно! Адамс упоминал небольшой склон. Они увидели Почтовый Ящик с небольшого возвышения. Ищите же, ищите!..

— Вон! — указал Микки Тиббс. — Немного левей. Видите? В форме волчьей головы: две сосенки — как уши, а лавовый подтёк — как язык. Ну-ка!

Все устремились через скалы к тёмному пятну лавы. Естественная тропа вела к его вершине. Оттуда открывался вид на огромную каменную чашу, уходящую под откос на запад и полностью скрытую от глаз, если смотреть с вершины Тыквенного Поля.

Вопя и улюлюкая, они устремились вниз. За тридцать три года здесь ничего не изменилось. Даже несколько обструганных палочек-телеграмм торчали из расселин в скале. Старинная почта всё ещё работала. Все облегчённо засмеялись. Все, кроме Хачиты. Гигант хмурился.

— Странно, — пробормотал он. — Похоже, эти палочки выструганы совсем недавно…

Все мгновенно замолчали.

— Что?! — спросил Пелон. — Ты шутишь?

— Не думаю, — подъехал к ним Маккенна. — Похоже, он прав.

Глен взобрался на скалу и потрогал одну из палочек, оставил её на том же самом месте. Потом потёр палец о палец: липко.

— Они на самом деле выструганы недавно, — сказал он. — Сок ещё не высох на них. Отведите лошадей. Может быть, удастся прочесть следы тех, кто здесь недавно побывал…

Но рыжебородый старатель ошибался. Кроме отпечатков копыт его лошади, здесь не было ничьих следов.

Вмешательство

— О чём рассказывают эти палочки, Хачита? — спросил Маккенна.

Ему пришлось взять инициативу в свои руки, потому что суеверный Пелон Лопес и даже Микки Тиббс замолкли, ощутив зов родной индейской крови. Старая Маль-И-Пай громко забормотала молитву, отводящую беду. И даже великан Ха-чита, почувствовав себя неуютно, поначалу отказывался говорить.

— Они говорят: «Апачи здесь были и ещё вернутся», — наконец выдавил из себя Хачита.

— И всё?

— Нет, ещё одно… одно слово: «Помни…»

— Значит: «Апачи были здесь и ещё вернутся — помни…» — повторил Маккенна задумчиво. — Кто мог приходить сюда, Хачита?

— Я знаю — кто…

— Кто?

— Нельзя называть его имени. Ты же знаешь…

Маккенна прищурился. Гигант-апач говорил о своём погибшем друге — Беше, имя которого, по индейским законам, нельзя было произносить вслух. Он считал, что именно рука мертвеца оставила здесь предостережение. Послание с того света. Напоминание о чём-то. Чушь, конечно. Маккенна не собирался ломать над ней голову.

— Правильно, ваш закон мне известен. Но давай только предположим: разве не могли ещё какие-нибудь апачи или один апач поместить сюда эти знаки? Ведь апачи прекрасно знают, что мы поблизости, а мы знаем, что они нас ищут. С их умением заметать следы, они вполне могли незаметно приблизиться к Почтовому Ящику. Ты абсолютно уверен, что не можешь ничего разглядеть? С твоим-то талантом и острым глазом?..

Хачита тяжело посмотрел на шотландца.

— Нет, мой белый друг, — сказал он, — здесь ничего нет. Я ведь сказал тебе, кто оставил эти палочки.

— Хорошо. Откуда у тебя такая уверенность?

— Из последнего слова.

— «Помни»?

— Да. Это для меня.

И тут до Маккенны дошло: апач решил, будто погибший друг напоминает ему, Хачите, что тому следовало сделать. Фантастика! Дичь! И всё же…

— Верно, — сказал Маккенна гигантскому индейцу, — ты совершенно прав. Я понял. Но палочки не запрещают нам двигаться дальше. Разве не так, Хачита?

— Похоже, так. Но мне бы всё-таки очень хотелось вспомнить, о чём меня заклинал мой друг. Видишь, он знает, что я забыл. Поэтому и обратился ко мне с помощью палочек.

Всё это время они стояли несколько поодаль, но сейчас подошли к остальным.

— Эй! — рявкнул Пелон. — Поехали. Эти чёртовы палки ни фига не значат. Какие-то двуногие койоты бродят поблизости и шутят шутки. Кто побоится подобной ерунды?

— Вот именно, — прорычал Микки Тиббс. — Чёрт с ними, краснокожими ублюдками. Им меня не испугать.

— Да, да! — закаркала старая Маль-И-Пай. — Давайте убираться отсюда! Мне не нравится здесь. Пахнет мёртвыми… Я боюсь!

Маккенна вскочил на пони.

— Готов? — спросил он Хачиту. — Всё нормально?

— Да. Мой друг говорил, чтобы я тебе доверял. Поэтому надо ехать. Что же такое я должен вспомнить?..

И вот они много часов в пути. Говорили мало, почти не смеялись, напуганные индейскими «телеграммами». Но ближе к вечеру настроение снова поднялось. Пелон принялся рассказывать байки из своего прошлого, а Маль-И-Пай прекратила молиться и затянула своим надтреснутым и будто заржавленным голосом песню сборщиков кукурузы.

В четыре часа пополудни Микки увидел впереди и слева высокую и удивительную ровную стену красного песчаника.