Луис Ламур - Приносящие рассвет Страница 52

В тот день на мне были сапоги и черные шерстяные брюки навыпуск, стиль, входивший в моду, — серая рубашка с узким галстуком, вышитая мексиканская куртка и черная шляпа. И конечно, оружейный пояс с кобурой, а запасной револьвер я заткнул за пояс так, чтобы его не было видно.

Около полудня Ши увидел, как в город въезжают Карибу Браун и Даблаут Сэм. И тут же доложил мне. Я направился в салун, где они привалились животами к стойке.

— Привет ребята. Заканчивайте пить и уезжайте отсюда.

Они повернулись, мы к тому времени уже были хорошо знакомы.

— Ты тяжелый человек, — сказал Браун. — Мы что, не имеем права развлечься?

— Извините, не имеете.

Мои слова не понравились, но когда они допили виски, я по-прежнему стоял у стойки.

— Если вы, ребята, поедете сейчас, к вечеру доберетесь до Вегаса, — сказал я. — Если же думаете, что сможете остаться, то отправитесь в тюрьму и выйдете в следующем месяце в это же время.

— По какому обвинению? — поинтересовался Сэм.

— Бродяжничество, сопротивление представителю власти, торговля без лицензии — чего-нибудь придумаю.

— Будь ты проклят! — воскликнул Браун. — Поехали, Сэм.

Они направились к двери.

— Эй, парни!

Они обернулись.

— Не вздумайте вернуться в город другим путем. Мои помощники внимательно следят за порядком в городе, а вы ребята известные, поэтому если появитесь снова, прикажу стрелять на поражение.

Они уехали, а я искренне обрадовался. Когда-то они входили в банду Феттерсона и участвовали не в одной перестрелке.

Улицы опустели, все направились к месту собрания, где играл оркестр. Я медленно шел по тротуару, мои шаги гулко отдавались в тишине. Дойдя до дома, где держали Феттерсона, я остановился. У входа дежурил Ши.

— Привет, Фетт.

Он встал и подошел к решетке.

— Это правда? Правда, что стреляли в камеру, где лежало чучело?

— Для тебя это неожиданность? Ты можешь отправить Приттса на виселицу, о чем он прекрасно знает. Значит, ему надо было что-то предпринять или бежать из города.

Феттерсон потер подбородок. Он выглядел обеспокоенным.

— Неужели человек способен на такую подлость? — спросил он вдруг. — Черт побери, я всегда играл с ним честно.

— Он подлец, Фетт, и использовал тебя, пока ты был ему нужен. А ты неплохой парень, по-моему, не стоит отправляться на тот свет… Ты предан человеку, который не понимает, что такое преданность.

— Может быть… может быть.

Он прислушался к оркестру, который играл «Моя дорогая Нелли Грей».

— Похоже, там весело, — произнес он с сожалением.

— Мне надо идти, — сказал я, — собрание начнется через несколько минут.

Когда я выходил, он все еще стоял у решетки. Ши догнал меня на улице.

— Ждешь неприятностей?

— В любую минуту.

— Ладно. — Он поднял ружье. — Не хочу пропустить самые интересные события.

Из-за домов послышался голос Олли, который представлял деятеля из Санта-Фе, а за ним предстояло выступать Оррину.' Я услышал его голос, но так как находился слишком далеко, слова различать было трудно.

И в этот момент внезапно произошло то, чего я никак не ожидал.

Восемь пеших человек, вооруженных винтовками, выскочили на улицу из-за здания тюрьмы. Они явно прятались всю ночь где-то в городе, поэтому и застали меня врасплох. Каждого я знал в лицо, все из банды Приттса.

Они остановились возле тюрьмы, а внутри, очевидно, находились еще один или два человека. За моей спиной Ши ничего не мог сделать, я закрывал ему поле обстрела. Надо было что-то предпринять. Я вышел на середину улицы и встал к ним лицом. Нас разделяли шестьдесят ярдов. Глядя на их винтовки и ружья, я понял, что мое дело худо, но ведь я и не ждал сегодня ничего хорошего.

Их было восемь, они не сомневались в собственных силах тем не менее им было известно, что я сумею выстрелить по меньшей мере один раз, убив одного из них… И никто не хотел стать этой жертвой.

— Ребята, сколько вы за это получили? — спросил я спокойно. — По пятьдесят долларов? Даю голову на отсечение, от Джонатана больше не дождешься… Надеюсь, у вас хватило ума получить деньги авансом?

— Нам нужны ключи! — Говорил человек по имени Скотт. — Бросай их сюда!

— Ты, Скотт, научился разговаривать… А думать? Вам же не выбраться из тюрьмы.

— Ключи!

«Скотта я убью первым. Он у них главный. И еще столько, сколько успею».

Краем глаза я заметил движение за спинами бандитов, но не осмелился отвести глаз от их лиц. Поэтому я пошел прямо на них, надеясь подойти настолько близко, чтобы при стрельбе попасть наверняка. Кто-то приближался к зданию тюрьмы незаметно для бандитов. А когда я понял, кто, замер. В этот момент в меня можно было стрелять наверняка. Я не смог бы сдвинуться с места.

Это была Друсилья.

И не одна. Ее сопровождали шесть затянутых в замшу всадников, вооруженных винчестерами, которые выглядели так, словно стрельба — это единственное для них удовольствие.

— Все, — крикнул я, — шутки в сторону. Бросайте оружие и расстегивайте оружейные пояса.

Скотт взбеленился.

— Что ты себе… — Позади него одновременно взвели затворы семи винчестеров, и он резко оглянулся. Все сразу успокоились. Кому хочется умирать? Бандитов разоружили и отправили в тюрьму.

Друсилья подвела лошадь к зданию тюрьмы.

— Их увидел Мигель, — объяснила она, — и мы поспешили на помощь.

— На помощь? Да если бы не вы, помогать было бы некому.

Мы немножко поговорили, а затем пошли к месту собрания. Когда закончится праздник, я арестую Джонатана Приттса. Арестую непременно, но — странно — мне не хотелось сажать его в тюрьму. Старику нынешнее поражение послужит достаточным наказанием, ему уже не оправиться. Если Сент-Рен, Ромеро и другие согласятся, надо изгнать его из города вместе с дочкой. Они друг друга стоили.

Представили Оррина. Он встал и начал спокойно говорить приятным звучным голосом. Причем мой брат не использовал никаких ораторских приемов в отличие от предыдущего выступавшего, просто общался с собравшимися, разговаривал как с друзьями в собственном доме. Постепенно его голос набирал силу и уверенность. На меня его слова произвели сильное впечатление.

Стоя в тени дома я слушал и гордился. Это мой брат Оррин, рядом с ним я вырос, с ним ушел из родных мест, с ним перегонял стада и дрался с индейцами.

Теперь в моем брате появилась какая-то странная сила, рожденная мыслью, мечтой и волшебством его голоса. Он говорил с собравшимися о том, в чем они нуждались и как сделать их жизнь лучше. Его понимали все, он говорил на языке ковбоев, языке жителей гор и пустынь. Моей гордости не было предела.

Повернувшись, я медленно пошел между домами, а когда вышел на залитую солнцем улицу, увидел Тома Санди.