Макс Брэнд - Неуловимый бандит Страница 56

Оставалось лишь ползти, дюйм за дюймом продвигаясь вперед. И казалось, что этому мученью не будет конца.

Он глядел вверх сквозь тени, отбрасываемые телами преследователей на поверхность воды, и неожиданно подумал о том, что, наверное, провидению было угодно хранить его, предоставляя чудесную возможность проплыть сквозь само телесное воплощение врагов! Размышляя об этом, он прокладывал себе путь все выше и выше по течению.

Прошел, наверное, целый час, прежде, чем часовые остались позади. Пенстивена одолевало дикое желание выскочить из воды и броситься напролом сквозь заросли. Однако разум возымел власть над чувствами. Патроны, которыми были заряжены его револьверы, давно отсырели. К тому же тело его настолько онемело, что рассчитывать на точную координацию движений не приходилось.

Усилием воли подавив в себе минутный эмоциональный порыв, он, наконец, закончил огибать то жуткое место, где берег клином врезался в течение ручья, и почувствовал, как снова над ним спускается благословенная сень деревьев.

Для гулко стучащего сердца и воспаленного рассудка юноши эта темнота оказалась желаннее всех райских кущ, куда отлетают праведные души.

Он вырвался, теперь он свободен! Стараясь двигаться как можно тише и ещё не вполне отправившись от холода и пережитого страха, он выбрался на берег и едва не оказался под ногами целого табуна из двух или трех десятков лошадей, которые тут же принялись фыркать и бить копытами.

— Кто здесь? — окликнул мужской голос.

Насквозь вымокший и продрогший до костей Пенстивен бросился ничком в грязь и остался неподвижно лежать у самого края зарослей.

Широко шагающие ноги — он не осмелился поднять голову, чтобы увидеть голову и плечи человека — пошли прямо на него и остановились. Шпоры сверкнули почти у самого лица.

— Мне показалось, что здесь что-то есть, — сказал грубый голос, показавшийся Пенстивену оглушительным, словно раскаты грома. — Как будто что-то промелькнуло в темноте. Вот и кони забеспокоились.

— Койот, наверное, — ответил ему другой голос.

— А вот койотом-то здесь и не пахнет.

Ноги отошли от Пенстивена.

Голоса продолжали что-то обсуждать, а Пенстивен медленно пополз через заросли кустарника, стремясь оказаться как можно дальше от опасного места.

Теперь почти все страхи и сомнения остались позади. Он уже даже не обращал внимания на холод, с каждой минутой все больше укрепляясь во мнении, что этим вечером ему все-таки крупно повезло.

Преодолев ещё какое-то расстояние по-пластунски, он встал на ноги, вышел на небольшую полянку и увидел перед собой совершенно белеющую в темноте призрачную фигуру. Перед ним стоял совершенно голый человек; он попятился назад.

— Не бойся, Чужак! — раздался сдавленный шепот Джона Крисмаса. — Это я. Что это у тебя такое? Сумка? Та самая? Черт побери, ты все-таки поймал ее!

С этими словами он подхватил суму, взвесил её в руке и залился беззвучным смехом.

Пенстивен же тем временем уже стащил с себя вымокшую одежду и принялся выжимать её, последовав примеру, поданному Крисмасом.

Вдвоем они быстро управились с этой работой, совместными усилиями отжав вещи так сухо, насколько это было возможно. Затем принялись растираться сами. Пенстивен почувствовал, что кровь быстрее побежала по жилам; надежды вернулись; а мир снова начал казаться простым и уютным.

Потом они принялись одеваться, влезая обратно в сырую одежду.

— Еще никогда я не был так близко к смерти, как сегодня, — тихо пробормотал Джон Крисмас. — Признаться, Чужак, я и в самом деле решил, что, мол, все, хана мне. Но только удача и на этот раз не отвернулась от меня; все дело в везении, и в том, что ты оказался рядом. Сумка уплыла от меня как раз в тот момент, когда я проползал под носом у той кучки ротозеев на берегу. К тому же я слишком замерз, чтобы возвращаться за ней. Да и все равно не удалось бы нагнать её, не наделав шума. Черт возьми, Чужак, я на чем свет бранил самого себя за неуклюжесть, но потом рассудил, что жизнь все-таки дороже мешка с деньгами!

Когда с одеванием было покончено, Крисмас кратко обрисовал созревший у него план. Теперь можно было говорить не понижая голоса. Легкий ветерок, так раздражавший Пенстивена, когда он возлежал на сплетающихся между собой сучьях ивы, теперь превратился в настоящий порывистый ветер, усиливающийся с каждой минутой, вытесняя жару с юга и свободно гуляя вдоль ручья. Ивы качались на ветру, их ветви со скрипом и треском бились друг о друга; ровный голос Крисмаса тонул в заунывном вое ветра.

План Крисмаса заключался в том, чтобы пробраться обратно к тому месту, где среди ив стояли лошади — их там было два или три десятка — и для начала тихонько увести парочку из них, стараясь при этом не попасться на глаза стерегущим их двоим охранникам. После этого можно будет отправиться в горы. Что же до остальных членов шайки, то ловкому и проворному Элу Спикеру, возможно, удастся пробраться сквозь оцепление и благополучно скрыться. Остальные же, скорее всего, будут убиты в перестрелке или же с рассветом добровольно сдадутся в плен, оказавшись окруженными со всех сторон многочисленной армией преследователей.

Если их засадят в тюрьму, то тогда бедолагам можно будет помочь, наняв толковых адвокатов для их защиты; или, возможно, удастся организовать побег.

Таков в общих чертах был план Крисмаса. И Пенстивен вслед за ним отправился туда, где мирно паслись лошади.

Осуществить эту, казавшуюся, на первый взгляд, самой опасной часть плана, на деле оказалось невероятно просто. Внимание двух охранников, само собой разумеется, было безраздельно поглощено наблюдением за берегом, находившемся ниже по течению ручья. Так что бандит смог спокойно выбрать двух коней получше из тех, что находились поближе к нему, после чего потихоньку увел их в ивы.

Удалившись вглубь зарослей ярдов на двадцать, они оседлали коней, и лишь когда его конь резво сорвался с места, устремляясь вперед, Пенстивен почувствовал, как покидают его последние страхи и сомнения.

Вскоре они выехали из зарослей навстречу набравшему силу и разгулявшемуся на воле ветру, верному предвестнику скорой бури. Перед ними раскинулась некогда болотистая низинка, поросшая огромными камышами, большая часть которых засохла на корню. Через эту низину они и стали прокладывать себе путь к тому, что открывалось за ней — к зеленеющим, кое-где поросшим деревьями, холмам, по травянистым склонам которых можно было с ветерком пронестись верхом на коне.

— Ну вот и все, — сказал Джон Крисмас.

Он развернулся в седле и обвел пристальным взглядом залитую лунным светом равнину, которая то становилась серебристой, то вдруг тускнела, когда какое-нибудь плывшее по небу облако закрывало собой яркий диск луны.