Уилл Генри - Золото Маккенны Страница 6

Своим воспитанием Пелон Лопес также был прямой противоположностью Глену Маккенне. Он не имел ни религиозного, ни светского образования.

Неграмотный, бесчувственный, он производил впечатление полнейшего невежества, казалось, он постоянно стремится к уровню ниже отпущенного природой.

И всё же в натуре скандально известного бродяги оставался некий особенный намёк на лучшие стороны, некая слабая искра здравого ума и душевного здоровья, которая совершенно опровергалась его жизненным путём. И именно это скудное мерцание возможной чести Маккенна надеялся нащупать.

— Ну что, — промолвил он, вежливо улыбаясь, — мы разглядывали друг друга слишком долго для того, чтобы это показалось приличным, а, Пелон? Скажем так: никто из нас особенно не изменился и оба мы всё те же, что и раньше. Таким образом, мы вернулись к моему первоначальному вопросу: отчего ты не застрелил меня? И отчего не сделал этого сейчас? Мадре! Честное слово, ты и вправду изменился!

— Ни за что! — ответил тот. — Придёт время, и я тебя обслужу. Можешь быть уверен. И пока что — дело в этом старике-апаче, чьё тело валяется вон там.

При упоминании об Энхе улыбка Маккенны увяла. Внезапно он понял, что появление Пелона в Яки-Спрингс не было случайностью. Его взгляд стал напряжённым.

— Что это значит? — спросил он.

Бандит пристально посмотрел на него.

— Ты знаешь, что это значит, — сказал он. — Мы здесь оказались по той же причине, что и ты, — выслеживали этого чёртова скелета, старика индейца. Не гневи меня. Ты знаешь, что его семья владела тайной Сно-Та-Хэй.

Маккенна кивнул, неопределённо пожав плечами.

— Что до этого, какая семья в этой проклятой земле её не знает? Моя, твоя, семья твоих знакомых — все мы владеем этим секретом. Тайну Сно-Та-Хэй можно купить задёшево в каждой забегаловке Соноры и в любом из салунов Аризоны.

Пелон возвратил столь же неопределённый кивок, взведя попутно курок винтовки.

— Терпение, — сказал он, — добродетель, без которой я всегда обходился. Я сосчитаю до трёх, может, до четырёх, а потом пристрелю тебя.

Маккенна знал, что он это сделает. А не он — так пятеро его кровожадных волков-сотоварищей, которые тотчас же взвели курки винчестеров и придвинулись ближе. Но белый золотоискатель по-прежнему был в нерешительности. Не был он и в достаточной мере вооружён для спора. Его собственное ружьё, устаревший «спенсер» времён Гражданской войны остался вместе с седельными сумками за тридцать футов в стороне. Единственным аргументом в споре оставался тонкий мескитовый прутик, сломанный им для того, чтобы стереть начертанную Энхом карту. Мысль о возможности защититься с помощью этой колючей ветви породила на его губах кривую улыбку и с запозданием, в отчаявшемся уме, надежду на избавление.

— Хорошо, — сказал он, сделав пару шагов вперёд и тем заслоняя карту на песке, которую не успел стереть. — Это правда, я следил за стариком. Но я, как видите, поспел слишком поздно. Я нашёл его здесь, на одеяле, он умер сегодня от старости и жажды и сильного зноя.

— Это плохая ложь, — заявил Пелон, — но мне следует помнить об осторожности. Застрелить тебя прежде, чем я удостоверюсь, что ты не выведал секрета у старого Энха, для человека моей профессиональной репутации было бы непростительной оплошностью.

— Ты слишком умён для меня, Пелон. Да, я набрёл на старого негодника ещё до того, как он испустил дух. Мы поговорили немного, вот и всё.

— Да, но о чём?

— Ах, ну ты же знаешь, как бывает у стариков, когда настаёт их час. Он возвращался в памяти к дням своей молодости.

— Что он сказал, когда ты спросил его о копи?

— Ты имеешь в виду Сно-Та-Хэй, Каньон-дель-Оро?

— Больше не переспрашивай меня об этом, Маккенна.

— Ну конечно, Пелон, просто хотел уточнить. Едва я спросил старика об этой копи, он повёл себя так, словно зной вступил ему в голову, и он не в силах меня понять. Я уверен, что он мог, но не хотел понимать меня, ну ты знаешь, как бывает с такими стариками.

— Знаю, — ответил Пелон, оскаливая, всю в шрамах, верхнюю губу, — как было с этим стариком, а было это так: он был единственным братом Нана и хранил тайну Затерянной Копи Адамса и на прошлой неделе увёз её с собой в пустыню. Всё это я узнал от моих друзей рода Нана. Они поведали мне, что старик отправился умирать и что, несомненно, тайна копи Сно-Та-Хэй умрёт вместе с ним.

— Ничего не могу оспорить, — сказал Маккенна. — Зачем ты говоришь мне это?

— Затем, что, как я говорил, мы здесь по общему делу, и я могу использовать тебя для своих целей.

— То есть как?

— Ну, я расскажу тебе, как апачи хранят тайны. Знаешь ли ты, что ещё месяц назад никто, кроме Нана, не знал о том, что старый Энх держит тайну при себе? Да, это так. Не правда ли, позор? Так относиться к своим собственным родичам! Эти индейцы просто сумасшедшие.

— Некоторые, — согласился Маккенна — Так же как и отдельные белые.

Лицо Пелона дёрнулось.

— Но только не ты и не я, так, амиго?[6] — проговорил он — Мы знаем, что именно желаем узнать, правда?

— Иногда, — заметил Маккенна.

— Хорошо, но в этот раз, — заявил главарь банды, — мы знаем точно.

— Так ли? — осведомился Маккенна. — Каким образом?

— Вот каким, — отвечал приземистый краснокожий. — Я знаю, что каким-то образом ты проведал об Энхе, хранителе тайны, и отправился искать его, как и я, в надежде, обнаружив старика ещё до кончины, выжать из него историю о затерянном каньоне.

Маккенна решился.

— Хорошо, давай условимся, что мы оба ищем здесь пропавшее золото Адамса, — промолвил он. — Давай условимся также, что старый Энх хранил тайну и что мы оба надеялись выудить её у него, так или иначе. Согласившись на этом, зададим себе вопрос: если американец по имени Маккенна заставил старика рассказать ему, где находится золото, каким образом мексиканец по имени Франсиско Лопес сможет узнать об этом?

— Я могу убить тебя, — прорычал бандит.

— И что, это поможет тебе узнать? — удивлённо осведомился Маккенна. — Никогда не слышал, чтобы покойник мог давать точные сведения, а ты?

— Нет, конечно. Потому-то ты и жив до сих пор. Я всё ещё пытаюсь понять, рассказал ли тебе старик хоть что-нибудь.

— Что ж, — заверил его Маккенна, — позволь мне удовлетворить твоё любопытство. Он поступил куда лучше. Он нарисовал мне карту пути до этого каньона. Он начертил её вот здесь, на песке, прямо у моих ног.

— Ещё одна плохая ложь, — презрительно бросил Пелон. — Не силён ты притворяться, Маккенна. И ребёнок догадался бы, что ты лжёшь.