Джеймс Купер - Последний из могикан Страница 95

Ункас не спускал глаз с вождя гуронов, как будто только он один на свете существовал для него. Хейворд и разведчик бежали за ним по пятам, движимые общим чувством. Путь их в темных, мрачных проходах становился все запутаннее; фигуры убегавших воинов виднелись все реже и менее отчетливо. Одну минуту друзья думали, что потеряли след гуронов, как вдруг светлое платье мелькнуло у отдаленного прохода, который, по-видимому, вел к горе.

– Это Кора! – вскрикнул Хейворд голосом, в котором ужас смешивался с восторгом.

– Кора! Кора! – повторил Ункас, устремляясь вперед с быстротой оленя.

– Это девушка! – кричал разведчик. – Мужайтесь, леди! Мы идем! Мы идем!

Вид пленницы удесятерил рвение преследователей. Но путь был неровен и местами почти непроходим. Ункас бросил ружье и очертя голову несся вперед. Хейворд последовал его примеру, хотя минуту спустя оба они могли убедиться в безумии своего поступка, услышав звук выстрела, который успели дать гуроны, пробегая по проходу в горы. Пуля, пущенная одним из них, легко ранила молодого могиканина.

– Мы должны схватиться с ними врукопашную! – сказал разведчик, отчаянным прыжком опережая друзей. – Негодяи перебьют нас всех на этом расстоянии. Смотрите, они прикрываются девушкой как щитом.

Хотя товарищи не обратили внимания на его слова или, вернее, не слышали их, они последовали его примеру и с трудом подобрались к беглецам настолько близко, чтобы видеть, как два воина ведут Кору, а Магуа, руководящий отступлением, указывает им дорогу. Одно мгновение все четыре фигуры ясно вырисовывались на фоне неба, а затем исчезли. Вне себя от отчаяния, Ункас и Хейворд напрягли и без того нечеловеческие усилия и выбежали из пещеры как раз вовремя, чтобы заметить, каким путем удалились преследуемые. Приходилось подниматься в гору опасной, трудной тропой.

Разведчик, обремененный ружьем, шел позади Хейворда, который следовал за Ункасом. Всевозможные препятствия преодолевались с невероятной быстротой; при других обстоятельствах они казались бы непреодолимыми. К счастью для преследователей, гуроны, тащившие за собой Кору, не могли бежать так быстро.

– Стой, собака вейандот! – кричал Ункас, потрясая блестящим томагавком. – Делавар приказывает тебе остановиться!

– Я не пойду дальше! – крикнула Кора, внезапно останавливаясь на краю утеса, высившегося над глубокой пропастью. – Убей меня, если хочешь, гурон: я не пойду дальше!

Индейцы, державшие девушку, немедленно занесли над ней свои томагавки, но Магуа перхватил их поднятые руки. Он вынул нож и обернулся к пленнице.

– Женщина, выбирай, – сказал он, – или вигвам Хитрой Лисицы, или его нож!

Кора, даже не взглянув на него, упала на колени и, протянув руки к небесам, проговорила кротким, но твердым голосом:

– Господи, да свершится воля твоя!

– Женщина, – повторил Магуа хриплым голосом, напрасно стараясь поймать хоть один ясный взгляд ее сияющих глаз, – выбирай!

Однако Кора не обращала на него никакого внимания. Гурон задрожал и высоко занес руку с ножом, но в смятении нерешительно опустил ее. После недолгих колебаний он снова поднял клинок; как раз в это время над его головой раздался пронзительный крик, и Ункас, прыгнув со страшной высоты на край утеса, упал между ними. Магуа отступил, но один из его спутников воспользовался этим и всадил нож в грудь Коры.

Гурон бросился словно тигр на дерзкого соплеменника, но тело упавшего между ними Ункаса разделило борцов. Магуа, обезумевший от совершенного на его глазах убийства, всадил нож в спину распростертого делавара, издав при этом нечеловеческий крик. Но Ункас, вскочив на ноги, подобно раненому барсу, кинулся на убийцу Коры и поверг его мертвым к своим ногам; на это ушли его последние силы. Потом суровым, неумолимым взглядом он посмотрел на гурона, и в глазах его выразилось все, что он сделал бы с ним, если бы силы не оставили его. Магуа схватил беспомощную руку делавара и трижды вонзил ему нож в грудь, пока Ункас, продолжавший смотреть на него взором, полным беспредельного презрения, не упал мертвым к его ногам.

– Сжалься, сжалься, гурон! – крикнул сверху Хейворд, задыхаясь от ужаса. – Пощади его, и тебя пощадят!

Ликующий Магуа взмахнул окровавленным ножом и испустил крик, полный дикой, свирепой радости и торжества, такой громкий, что звуки его донеслись до тех, кто сражался в долине на тысячу футов ниже утеса. В ответ раздался другой, вылетевший из уст разведчика. Его высокая фигура быстро приближалась к дикарю; он перепрыгивал через опасные утесы такими большими, смелыми прыжками, словно обладал способностью парить в воздухе. Но когда охотник добрался до места ужасного убийства, он нашел там лишь мертвые тела.

Разведчик задержал взгляд на жертвах и устремил его на гору, оценивая трудности предстоящего подъема. На самой вершине горы, на краю головокружительного обрыва, стояла какая-то фигура с поднятыми руками, в страшной, угрожающей позе. Соколиный Глаз не стал рассматривать лицо этого человека, но вскинул ружье и прицелился. Вдруг с вершины горы на голову одного из беглецов-гуронов упал камень, и затем показалось пылающее негодованием лицо честного Гамута. Из расселины горы показался Магуа. Спокойно и равнодушно он перешагнул через труп последнего соратника, перепрыгнул через другую широкую расселину и поднялся на гору, туда, где его не могла достать рука Давида. Ему оставалось сделать только один прыжок, чтобы спастись. Но прежде чем прыгнуть, гурон остановился и, грозя кулаком в сторону разведчика, крикнул:

– Бледнолицые – собаки! Делавары – трусливые женщины! Магуа оставляет их на горах в добычу воронам!

Он хрипло рассмеялся, сделал отчаянный прыжок и сорвался, успев все же ухватиться руками за куст на краю пропасти. Соколиный Глаз припал к земле, словно хищный зверь, готовый сделать прыжок; он дрожал от нетерпения, как лист дерева, колеблемый ветром. Магуа повис на руках во весь рост и нащупал ногами камень, на который мог встать. Потом, собрав все силы, он сделал попытку взобраться на утес; это удалось ему, он уже коснулся коленями гребня горы… Именно в то мгновение, когда враг как бы свернулся в комок, разведчик прицелился, и в тот же миг раздался выстрел. Руки гурона ослабели, тело отклонилось назад, только ноги оставались в прежнем положении. Он обернулся, взглянул на врага с непримиримой злобой и погрозил ему со свирепым, вызывающим видом. Но руки Магуа выпустили ветку, за которую держались; одно мгновение видно было, как его темная фигура стремительно летела вниз головой мимо кустарника, окаймлявшего гору, – летела навстречу гибели.

Глава ХХХIII