Василий Теркин после войны - Юрасов Владимир Иванович Страница 12

ПРО ОТПУСК

— Был герой я — это точно, Но и я войне не рад: Вроде службы той бессрочной — Изнывай и жди за кочкой Скоро ль мина влепит в зад! Обморозишь руки, ноги, В снег зароешься лицом, В ожидании подмоги Землю греешь животом. Про войну скорей расскажешь, О солдатской о тоске, Как недели кукиш кажет В животе кишка кишке. Посыпает дождик редкий, Кашель злой терзает грудь, Ни клочка какой газетки Козью ножку завернуть. И ни спички, ни махорки — Всё раскиснет от воды… Так что раз и я — ваш Тёркин Запросился из беды. Надоела мне винтовка, Надоело грязь месить, И, хоть было мне неловко, Отпуск я решил просить. Я явился к командиру: — Разрешите доложить: Так и так — хочу квартиру На деревне навестить. Капитан был парень свой, За солдат стоял горой, Покумекал, покумекал — Стало жалко человека. — Вот что, Тёркин, наш герой, Комиссар-то надо мной! Хоть пиши, хоть не пиши — Еще подвиг соверши! «Языка» ли приведешь, Пулемет ли принесешь, Или что еще от немца — Будет некуда нам деться. Знаю — отпуска достоин, Отличался много раз, Знаю сам, что лучший воин Ты в дивизии у нас. — Награжу поездкой в гости Есть на то такой приказ. Комиссаровой я злости Не боюся в этот раз. Я ответил капитану: — Есть, товарищ капитан! Всё в порядке — я достану И трофей немецкий дам. Через день при комиссаре Капитану пулемет Я немецкий сдал и с жаром Рапортую: — Так что вот… Разрешите доложить… И когда могу отбыть? Делать нечего начальству: Пишут — отпуск пару дней, Я ж возьми и бац с нахальством: — Еще стопочку бы мне? Комиссар от злости вышел, Я сто грамм скорее в рот, Капитан ко мне — чуть слышно: — Расскажи про пулемет. — Очень просто: выполз к фрицу, Будто в плен, а сам: — Камрад! Так и так, мол, — объяснился, Немец понял — тоже рад. Пулемет я наш получше Дал ему, а он мне свой: Отпуск фриц теперь получит, Получу и я впервой.

БЕСЕДА О ВОЙНЕ

И хотя, пригревшись, спал Крепко полк усталый, В первом взводе сон пропал, Вопреки уставу. Привалясь к углу стены, Не щадя махорки, Для бойцов насчет войны Вел беседу Тёркин. — Разрешите доложить Коротко и просто: Я большой охотник жить Лет до девяносто. Потому хочу сказать — Сердцем, братцы, чую: Сталин строит за глаза Нам судьбу иную. Я пять лет отвоевал, Защищал отчизну, Но, воюя, я мечтал Про другое в жизни. И не вышло ни хрена Из надежды этой — Снова Сталину нужна Нам ненужная война, Чтоб владеть планетой. Вспоминаю по ночам, Понимаю больше: Он и прошлую начал С Гитлером ведь в Польше. Что ему, что та война Унесла милльоны! Что ему, что вся страна Гнется, плачет, стонет! Сколько нас тогда легло… Сколько нас убито… Потому и тяжело — Тяжела обида. Если б знали наперед Сталина науку — Обманул усатый чорт Родину-старуху! Потому солдатский путь Мне забыть нет силы, Шепчут: «Тёркин, не забудь» — Братские могилы. Тридцать лет нам Сталин врет, Потому в ответе: За солдат и за народ, И за всё на свете. От Ивана до Фомы, Где б нас ни носило, Все мы вместе — это мы: И народ, и сила. А поскольку это мы, То скажу вам, братцы, Нам из этой кутермы Некуда деваться. Тут не скажешь: я — не я, Ничего не знаю, Не докажешь, что твоя Нынче хата с краю. Не велик тебе расчет Думать в одиночку, Потому-то он и врет Тридцать лет, как в бочку. Сталин новую войну Нам готовит, чтобы Перед смертью всю страну До конца угробить. Нам же, хлопцы, наплевать На его делишки, Можем только пожелать Ни дна, ни покрышки, — Дорога отчизна-мать, Дом, семья, детишки. Но признать не премину, Дам свою оценку: Тут не то, что в старину, Не пробьешь лбом стенку. Тут не то, что на кулак: Поглядим, чей дюже, — Я сказал бы даже так: Тут гораздо хуже. Со смекалочкой во всем Действуй осторожно, Перетерпим, перетрем, Выждем, когда можно… Ну, да что там толковать, Ясно, как на смотре: Сталин хочет воевать, Ну, а мы посмотрим. Хочешь жить — не забывай, Забывать не вправе: Он нам скажет: умирай! Мы ему: — Отставить! Вот тогда перед страной Выполнишь задачу, А к тому еще живой Будешь сам в придачу. Потому и доложить Захотел вам просто, Что большой охотник жить Лет до девяносто.