Генрих Боровик - Пролог (Часть 1) Страница 16

О том, что произошло возле деревни Сонг Ми, в Америке узнали две недели назад. Нет, не лейтенант Кзлли, не страдающий от бессонницы и маленького инвалидного пособия Пол Мидлоу, не фотограф-любитель из Кливленда, нет, не они рассказали о преступлении. Не их замучила совесть.

Об убийстве под Сонг Ми впервые в Америке рассказал студент из Калифорнии — Райденаур. Служа в армии в 1968 году, он случайно услышал о том, что произошло под Сонг Ми, от солдат во Вьетнаме. Райденаур постарался узнать об этом как можно больше и разослал письма со сведениями, которые ему удалось собрать, в Белый дом, в министерство обороны, в государственный департамент, сенаторам. Он сделал это на свой страх и риск, хотя, как ему было известно, военные власти некоторое время назад «вели следствие» по поводу событий в Сонг Ми, но прекратили его «за неимением доказательств». Сразу нашлись заинтересованные лица, которые захотели проверить «мотивы» Райденаура. Но им не удалось обвинить его ни в принадлежности к компартии, ни даже к движению против войны во Вьетнаме, в котором он никогда не участвовал. Местность под Сонг Ми посетили агенты криминально-следственного управления армии. Они нашли там несколько рвов, заполненных телами людей — в основном женщин, стариков и детей. По сообщению одного официального лица, их насчитали там около 500.

Вот только тогда в кливлендской газете появились фотографии самого преступления. Только тогда начали отыскиваться свидетели. Нет, это не муки совести. Это похоже на деловое решение — использовать последнюю возможность, чтобы продать выгодно собственность, которой ты владеешь и которую можешь потерять со дня на день.

Я думаю, читатели не очень будут шокированы, если узнают, что за интервью, данное корреспонденту Си-би-эс, спокойный Пол Мидлоу запросил и получил сумму, выражающуюся пятизначным числом (само число держится в секрете, «порядочность» в бизнесе — святой закон в этой стране).

Солдаты выполняли приказ. И это очень знакомо. Выполняли приказ. Чей приказ? Только ли лейтенанта Кэлли, бравого молодца, фотографии которого обошли все газеты Америки? Но тогда встает вопрос о людях, которые приказали начинать и вести эту незаконную и необъявленную войну, приказывали посылать во Вьетнам всё новых и новых солдат.

Именно они, по выражению матери Пола Мидлоу, сделали из её сына убийцу. «Они забрали его во Вьетнам и заставили его там совершить то, что он никогда бы не совершил!»

Именно их приказ повторял двадцатишестилетний лейтенант Расти Кэлли.

«Расти был хорошим мальчиком, — вспоминает его тетка, сестра покойной матери. — В прошлое рождество он привез мне очаровательный браслет в подарок (это было рождество после преступления в Сонг Ми. — Г. Б.), а отцу купил окорок. Он знал, что отец так любит ветчину! Когда он был мальчиком, даже юношей, он никогда не ложился спать, не поцеловав мать и отца. Я не верю ни во что. Я думаю, он просто — прикрытие для каких-нибудь генералов и для высших офицеров…»

Так рассуждает его тётка из зажиточной семьи в Майами, где вырос убийца, отличавшийся в колледже «хорошими манерами, средней успеваемостью и отсутствием замечаний по поведению».

И это тоже всё знакомо. Тяжело знакомо. И хорошие манеры. И подарки к рождеству. И неверие, тётки. И «генералы».

История повторилась. И не как фарс. А как ещё одна трагедия.

Глава четвёртая

АПРЕЛЬ

Партизанский театр

Речь пойдёт о необычном спектакле. Я не уверен даже, можно ли назвать спектаклем то, что я видел. По-моему, это нечто большее. Впрочем, судите сами.

Это случилось днём. На Пятой авеню, в двух кварталах от собора святого Патрика, вдруг поднялся над толпой прохожих американский флаг. Ничего не было удивительного. Американцы любят поднимать флаг в любом удобном и неудобном случае. Мне приходилось видеть даже мусорные корзины, обернутые звездно-полосатым полотнищем. Кто-то рядом с флагом затянул под аккомпанемент медных тарелок, барабана и флейты гимн Соединенных Штатов. Тоже ничего необычного. Но странный народ американцы. Уж чего-чего только не видели в своем городе ньюйоркцы, и люди они, безусловно, занятые, так нет — только помани пальцем, зеваки собираются тут же. Насчет меня понятно: должен быть любопытным по профессии.

Так я оказался в толпе, мигом окружившей знамя и людей, поющих под ним. Толпа эта, человек в двадцать пять, была изменчива и рвалась по краям. Люди подходили, на несколько секунд вытягивали шеи и шли дальше. Их сменяли другие. Но в середине образовалось довольно-таки стабильное общество зевак, дышавших друг другу в затылки.

Люди, исполнявшие гимн, как-то незаметно перешли от торжественной мелодии к странной песенке: «Убей вьетконговца, тра-ля-ля! Убей вьетконговца, тру-лю-лю! Напалмом его, трампампам! Напалмом его, тромпомпом!» Поющих было человек пять или шесть. От них отделился мужчина весьма добропорядочного вида, в так называемом «бизнес-сьют» — деловом костюме: темный тон, строгий покрой, платочек в боковом кармане, черные штиблеты. Мужчина был хорошо выбрит и торжествен. Он бросил взгляд на паренька лет пятнадцати, который, стоя в первом ряду зевак, ловко выдувал из розовой жевательной резинки воздушные шарики величиной с лампочку от карманного фонарика, и крикнул бодрым телевизионным баритоном:

— Друзья американцы! Налогоплательщики! У меня для вас есть сообщение особой важности. Как вам известно, Вьетнам ежедневно обходится нам в четыре миллиона долларов. Но разве кто-нибудь из вас отказывался платить налог? Нет! И мы можем гордиться этим!..

— Проповедник! — высказал соображение сухонький старичок в клетчатом плаще, стоявший рядом со мной. Я тоже решил, что так оно и есть, и собрался уходить. Но вдруг человек в темном костюме, выстроив на лице странную улыбку, сказал:

— Ваша служба отечеству вознаграждена! Мы привели к вам сюда, на Пятую авеню, настоящего вьетнамского коммунистического партизана. Прямо из Вьетнама!

Я сразу начал пробираться вперёд. В этом помогала мне журналистская карточка на лацкане пальто. Сосед-старикан тоже поработал энергично. Скоро мы оказались в первом ряду, около парнишки с шариками на губах. Тем временем двое солдат американской морской пехоты вывели вперед из-под знамени раньше мной не замеченного, щуплого черноволосого человека, одетого в темную холщовую рубаху и такие же штаны. На ногах у него были сандалии с подошвами из автомобильных покрышек. Морские пехотинцы жестами приказали парню встать на колени. Тот опустился на тротуар.

— Бу-у, — разочарованно произнёс мальчишка с шариками. — Враньё. Не настоящие!

Действительно, автоматы у солдат были деревянные. А на лице «партизана» лежал слой грима, делавшего его загорелым и немного похожим на вьетнамца.

Люди вокруг заулыбались. Ну конечно, театр. Правда, почему на улице? И при чем тут вьетнамский партизан?

Старик требовательно поскрёб мое плечо сухими пальцами:

— Эй, мистер, про что это всё?

Он, видно, решил — раз я из прессы, значит, знаю. Рядом со стариком стояла молодая женщина в модном ярко-красном пальто с толстыми металлическими молниями во всю длину рукавов и в высоких, как у Петра Великого, лакированных сапогах.

— Вы что-нибудь знаете? — спросила она меня.

А человек в деловом костюме продолжал говорить громко и бодро, будто рекламируя томатный сок по телевидению:

— Друзья прохожие! Редкая привилегия предоставлена нам. Редкая честь! Любой из вас может застрелить этого негодяя в чёрной пижаме! Здесь же, на тротуаре! Ну, кто желает?

— Джи-и! — закричал парнишка восторженно. — Вот это да!

— Может быть, снимают для ти-ви? — все допытывался старик.

Человек в «деловом» костюме искал глазами добровольца. Потом подошёл к даме в красном и протянул ей красный пистолет.

— Он вам будет в цвет пальто.

Женщина кокетливо улыбнулась. Пистолет оказался у неё в руке. Не настоящий пистолет, игрушечный, из пластмассы. Стреляет водяной струйкой. Нажмёшь курок — и из дула брызжет вода. Смешной такой пистолетик. То ли 80, то ли 90 центов — в любом магазине игрушек.

Женщина вертела пистолетик в руке, видно, не зная, что с ним делать.

— Цельтесь, цельтесь, мэм. Цельтесь в голову. Вам когда-нибудь приходилось раньше стрелять человеку в голову?

Женщина, всё ещё улыбаясь явной шутке, подчинилась приказу и начала целиться в человека, стоявшего на коленях.

— Хорошо! — подбадривал ее хозяин пистолета. — Мы все можем принять участие! Все поднимите руки, будто и у вас есть пистолеты. Все цельтесь указательным пальцем! В голову, в голову!

Две или три руки поднялись. Одна из них тут же опустилась.

— Хорошо! — возбужденно кричал тёмный костюм. — Считаю до трёх. Раз… Два… Три… ОГОНЬ!